Неточные совпадения
Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться…
Ну-с, государь ты мой (Мармеладов вдруг как будто вздрогнул, поднял голову и в упор посмотрел на своего слушателя), ну-с, а на
другой же
день, после всех сих мечтаний (то есть это будет ровно пять суток назад тому) к вечеру, я хитрым обманом, как тать в нощи, похитил у Катерины Ивановны от сундука ее ключ, вынул, что осталось из принесенного жалованья, сколько всего уж не помню, и вот-с, глядите на меня, все!
Он проснулся на
другой день уже поздно, после тревожного сна, но сон не подкрепил его.
Любопытно бы разъяснить еще одно обстоятельство: до какой степени они обе были откровенны
друг с дружкой в тот
день и в ту ночь и во все последующее время?
Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для
другого вот и продает!
«Гм… к Разумихину, — проговорил он вдруг совершенно спокойно, как бы в смысле окончательного решения, — к Разумихину я пойду, это конечно… но — не теперь… Я к нему… на
другой день после того пойду, когда уже то будет кончено и когда все по-новому пойдет…»
И, наконец, когда уже гость стал подниматься в четвертый этаж, тут только он весь вдруг встрепенулся и успел-таки быстро и ловко проскользнуть назад из сеней в квартиру и притворить за собой дверь. Затем схватил запор и тихо, неслышно, насадил его на петлю. Инстинкт помогал. Кончив все, он притаился не дыша, прямо сейчас у двери. Незваный гость был уже тоже у дверей. Они стояли теперь
друг против
друга, как давеча он со старухой, когда дверь
разделяла их, а он прислушивался.
Он остановился вдруг, когда вышел на набережную Малой Невы, на Васильевском острове, подле моста. «Вот тут он живет, в этом доме, — подумал он. — Что это, да никак я к Разумихину сам пришел! Опять та же история, как тогда… А очень, однако же, любопытно: сам я пришел или просто шел, да сюда зашел? Все равно; сказал я… третьего
дня… что к нему после того на
другой день пойду, ну что ж, и пойду! Будто уж я и не могу теперь зайти…»
Иной раз казалось ему, что он уже с месяц лежит; в
другой раз — что все тот же
день идет.
Рассердился да и пошел, была не была, на
другой день в адресный стол, и представь себе: в две минуты тебя мне там разыскали.
А на
другой день прослышали мы, что Алену Ивановну и сестрицу их Лизавету Ивановну топором убили, а мы их знавали-с, и взяло меня тут сумление насчет серег, — потому известно нам было, что покойница под вещи деньги давала.
— «Почему на
другой день не явился с Митреем на работу?» — «Потому, этта, я загулял».
Тогда еще из Петербурга только что приехал камер-юнкер князь Щегольской… протанцевал со мной мазурку и на
другой же
день хотел приехать с предложением; но я сама отблагодарила в лестных выражениях и сказала, что сердце мое принадлежит давно
другому.
Озабоченный и серьезный проснулся Разумихин на
другой день в восьмом часу.
В то же время он ясно сознавал, что мечта, загоревшаяся в голове его, в высшей степени неосуществима, — до того неосуществима, что ему даже стало стыдно ее, и он поскорей перешел к
другим, более насущным заботам и недоумениям, оставшимся ему в наследство после «растреклятого вчерашнего
дня».
Мне как раз представилось, как трагически погиб поручик Потанчиков, наш знакомый,
друг твоего отца, — ты его не помнишь, Родя, — тоже в белой горячке и таким же образом выбежал и на дворе в колодезь упал, на
другой только
день могли вытащить.
Порфирий Петрович, как только услышал, что гость имеет до него «дельце», тотчас же попросил его сесть на диван, сам уселся на
другом конце и уставился в гостя, в немедленном ожидании изложения
дела, с тем усиленным и уж слишком серьезным вниманием, которое даже тяготит и смущает с первого раза, особенно по незнакомству, и особенно если то, что вы излагаете, по собственному вашему мнению, далеко не в пропорции с таким необыкновенно важным, оказываемым вам вниманием.
Разумихин, поместившись напротив, за тем же столом, горячо и нетерпеливо следил за изложением
дела, поминутно переводя глаза с того на
другого и обратно, что уже выходило немного из мерки.
На
другой день я уж еду сюда.
— Нет, вы вот что сообразите, — закричал он, — назад тому полчаса мы
друг друга еще и не видывали, считаемся врагами, между нами нерешенное
дело есть; мы дело-то бросили и эвона в какую литературу заехали! Ну, не правду я сказал, что мы одного поля ягоды?
Я имею значительное основание предполагать, что Марфа Петровна, имевшая несчастие столь полюбить его и выкупить из долгов, восемь лет назад, послужила ему еще и в
другом отношении: единственно ее старанием и жертвами затушено было, в самом начале, уголовное
дело, с примесью зверского и, так сказать, фантастического душегубства, за которое он весьма и весьма мог бы прогуляться в Сибирь.
Здесь жила, да и теперь, кажется, проживает некоторая Ресслих, иностранка и сверх того мелкая процентщица, занимающаяся и
другими делами.
Об издательской-то деятельности и мечтал Разумихин, уже два года работавший на
других и недурно знавший три европейские языка, несмотря на то, что
дней шесть назад сказал было Раскольникову, что в немецком «швах», с целью уговорить его взять на себя половину переводной работы и три рубля задатку: и он тогда соврал, и Раскольников знал, что он врет.
Когда на
другое утро, ровно в одиннадцать часов, Раскольников вошел в дом — й части, в отделение пристава следственных
дел, и попросил доложить о себе Порфирию Петровичу, то он даже удивился тому, как долго не принимали его: прошло по крайней мере десять минут, пока его позвали.
Андрей же Семенович, в свою очередь, с горечью подумывал, что ведь и в самом
деле Петр Петрович, может быть, способен про него так думать, да еще и рад, пожалуй, случаю пощекотать и подразнить своего молодого
друга разложенными пачками кредиток, напомнив ему его ничтожество и всю существующую будто бы между ними обоими разницу.
— Это
другая сплетня! — завопил он. — Совсем, совсем не так
дело было! Вот уж это-то не так! Это все Катерина Ивановна тогда наврала, потому что ничего не поняла! И совсем я не подбивался к Софье Семеновне! Я просто-запросто развивал ее, совершенно бескорыстно, стараясь возбудить в ней протест… Мне только протест и был нужен, да и сама по себе Софья Семеновна уже не могла оставаться здесь в нумерах!
— Э, полноте, что мне теперь приемы!
Другое бы
дело, если бы тут находились свидетели, а то ведь мы один на один шепчем. Сами видите, я не с тем к вам пришел, чтобы гнать и ловить вас, как зайца. Признаетесь аль нет — в эту минуту мне все равно. Про себя-то я и без вас убежден.
Когда
другой уже на себя преступление принял и все
дело спутал?
А выдумай вы
другую теорию, так, пожалуй, еще и в сто миллионов раз безобразнее
дело бы сделали!
Ну, познакомились, я объявил, что спешу по домашним обстоятельствам, и на
другой же
день, третьего
дня то есть, нас и благословили.
Только что нас благословили, я на
другой день на полторы тысячи и привез: бриллиантовый убор один, жемчужный
другой да серебряную дамскую туалетную шкатулку — вот какой величины, со всякими разностями, так даже у ней, у мадонны-то, личико зарделось.
— Ведь этакой! Я нарочно о вашем
деле с вами не заговаривал, хоть меня, разумеется, мучит любопытство.
Дело фантастическое. Отложил было до
другого раза, да, право, вы способны и мертвого раздразнить… Ну, пойдемте, только заранее скажу: я теперь только на минутку домой, чтобы денег захватить; потом запираю квартиру, беру извозчика и на целый вечер на острова. Ну куда же вам за мной?
— Сильно подействовало! — бормотал про себя Свидригайлов, нахмурясь. — Авдотья Романовна, успокойтесь! Знайте, что у него есть
друзья. Мы его спасем, выручим. Хотите, я увезу его за границу? У меня есть деньги; я в три
дня достану билет. А насчет того, что он убил, то он еще наделает много добрых
дел, так что все это загладится; успокойтесь. Великим человеком еще может быть. Ну, что с вами? Как вы себя чувствуете?
Но обе они весь
день наперерыв разубеждали
друг друга всеми доводами в том, что этого быть не может, и были спокойнее, пока были вместе.
«Чем, чем, — думал он, — моя мысль была глупее
других мыслей и теорий, роящихся и сталкивающихся одна с
другой на свете, с тех пор как этот свет стоит? Стоит только посмотреть на
дело совершенно независимым, широким и избавленным от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною. О отрицатели и мудрецы в пятачок серебра, зачем вы останавливаетесь на полдороге!