Неточные совпадения
Дает вчетверо меньше, чем
стоит вещь, а процентов по пяти и даже по семи берет в месяц и т. д.
Видя же, что она
стоит в дверях поперек и не
дает ему пройти, он пошел прямо на нее.
Другая же
дама, очень полная и багрово-красная, с пятнами, видная женщина, и что-то уж очень пышно одетая, с брошкой на груди величиной в чайное блюдечко,
стояла в сторонке и чего-то ждала.
— Луиза Ивановна, вы бы сели, — сказал он мельком разодетой багрово-красной
даме, которая все
стояла, как будто не смея сама сесть, хотя стул был рядом.
— Послушайте, что ж вам все
стоять у дверей-то? — перебил вдруг Разумихин, — коли имеете что объяснить, так садитесь, а обоим вам, с Настасьей, там тесно. Настасьюшка, посторонись,
дай пройти! Проходите, вот вам стул, сюда! Пролезайте же!
Раскольников сказал ей свое имя,
дал адрес и обещался завтра же непременно зайти. Девочка ушла в совершенном от него восторге. Был час одиннадцатый, когда он вышел на улицу. Через пять минут он
стоял на мосту, ровно на том самом месте, с которого давеча бросилась женщина.
Он
стоял с обеими
дамами, схватив их обеих за руки, уговаривая их и представляя им резоны с изумительною откровенностью и, вероятно, для большего убеждения, почти при каждом слове своем, крепко-накрепко, как в тисках, сжимал им обеим руки до боли и, казалось, пожирал глазами Авдотью Романовну, нисколько этим не стесняясь.
Все тверже и тверже укреплялась в нем мысль, что если бы действительно этот загадочный вчерашний человек, этот призрак, явившийся из-под земли, все знал и все видел, — так разве
дали бы ему, Раскольникову, так
стоять теперь и спокойно ждать?
Не явилась тоже и одна тонная
дама с своею «перезрелою девой», дочерью, которые хотя и проживали всего только недели с две в нумерах у Амалии Ивановны, но несколько уже раз жаловались на шум и крик, подымавшийся из комнаты Мармеладовых, особенно когда покойник возвращался пьяный домой, о чем, конечно, стало уже известно Катерине Ивановне, через Амалию же Ивановну, когда та, бранясь с Катериной Ивановной и грозясь прогнать всю семью, кричала во все горло, что они беспокоят «благородных жильцов, которых ноги не
стоят».
Катерина Ивановна нарочно положила теперь пригласить эту
даму и ее дочь, которых «ноги она будто бы не
стоила», тем более что до сих пор, при случайных встречах, та высокомерно отвертывалась, — так вот, чтобы знала же она, что здесь «благороднее мыслят и чувствуют и приглашают, не помня зла», и чтобы видели они, что Катерина Ивановна и не в такой доле привыкла жить.
И хоть я и далеко
стоял, но я все, все видел, и хоть от окна действительно трудно разглядеть бумажку, — это вы правду говорите, — но я, по особому случаю, знал наверно, что это именно сторублевый билет, потому что, когда вы стали
давать Софье Семеновне десятирублевую бумажку, — я видел сам, — вы тогда же взяли со стола сторублевый билет (это я видел, потому что я тогда близко
стоял, и так как у меня тотчас явилась одна мысль, то потому я и не забыл, что у вас в руках билет).
Я тотчас мое место наметил, подсел к матери и начинаю о том, что я тоже приезжий, что какие всё тут невежи, что они не умеют отличать истинных достоинств и питать достодолжного уважения;
дал знать, что у меня денег много; пригласил довезти в своей карете; довез домой, познакомился (в какой-то каморке от жильцов
стоят, только что приехали).
Чуть только бедный учитель завидел Ахиллу, ноги его подкосились и стали; но через мгновение отдрогнули, как сильно нагнетенные пружины, и в три сильных прыжка перенесли Варнаву через такое расстояние, которого человеку в спокойном состоянии не перескочить бы и в десять прыжков. Этим Варнава был почти спасен: он теперь находился как раз под окном акцизничихи Бизюкиной, и, на его великое счастье, сама ученая
дама стояла у открытого окна.
Неточные совпадения
Осип.
Постой, прежде
дай отдохнуть. Ах ты, горемычное житье! На пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела.
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину…
постой, я
дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, рукомойник и прочее.
— потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не
дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там —
стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
Городничий. Да
постойте,
дайте мне!.. (К Осипу.)А что, друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?
Кричим:
постой,
дай срок!