Неточные совпадения
— В том и штука: убийца непременно там сидел и заперся
на запор; и непременно бы его там накрыли, если бы не Кох сдурил, не отправился сам за дворником. А он именно в этот-то промежуток и успел спуститься по лестнице и прошмыгнуть мимо их как-нибудь. Кох обеими руками крестится: «Если б я там,
говорит, остался, он бы выскочил и меня убил топором».
Русский молебен хочет служить, хе-хе!..
— Уверяю, заботы немного, только
говори бурду, какую хочешь, только подле сядь и
говори. К тому же ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды стоят; я ведь, ты знаешь, бренчу маленько; у меня там одна песенка есть,
русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, — ну, с песенки и началось; а ведь ты
на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн… Уверяю, не раскаешься!
Говорят вон, в Севастополе, сейчас после Альмы, [После поражения
русской армии в сражении
на реке Альме 8 сентября 1854 г. во время Крымской войны (1853–1856).] умные-то люди уж как боялись, что вот-вот атакует неприятель открытою силой и сразу возьмет Севастополь; а как увидели, что неприятель правильную осаду предпочел и первую параллель открывает, так куды,
говорят, обрадовались и успокоились умные-то люди-с: по крайности
на два месяца, значит, дело затянулось, потому когда-то правильной-то осадой возьмут!
Неточные совпадения
— Я вот
говорю Анне Аркадьевне, — сказал Воркуев, — что если б она положила хоть одну сотую той энергии
на общее дело воспитания
русских детей, которую она кладет
на эту Англичанку, Анна Аркадьевна сделал бы большое, полезное дело.
Принял он Чичикова отменно ласково и радушно, ввел его совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему трудов возвесть именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что есть высшие побуждения, которые доставляют человеку просвещенная роскошь, искусство и художества; сколько нужно было бороться с невежеством
русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря
на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет, тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже
на фортепиано,
говорила по-французски и делала книксен.
«Вот, посмотри, —
говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, — какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не взглянул ни
на подбородок, ни
на лицо, а прямо, так, как был, надел сафьяновые сапоги с резными выкладками всяких цветов, какими бойко торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям
русской натуры, и, по-шотландски, в одной короткой рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел по комнате два прыжка, пришлепнув себя весьма ловко пяткой ноги.
Бывало, писывала кровью // Она в альбомы нежных дев, // Звала Полиною Прасковью // И
говорила нараспев, // Корсет носила очень узкий, // И
русский Н, как N французский, // Произносить умела в нос; // Но скоро всё перевелось; // Корсет, альбом, княжну Алину, // Стишков чувствительных тетрадь // Она забыла; стала звать // Акулькой прежнюю Селину // И обновила наконец //
На вате шлафор и чепец.
Когда Самгин вошел и сел в шестой ряд стульев, доцент Пыльников
говорил, что «пошловато-зеленые сборники “Знания” отжили свой краткий век, успев, однако, посеять все эстетически и философски малограмотное, политически вредное, что они могли посеять, засорив,
на время, мудрые, незабвенные произведения гениев
русской литературы, бессмертных сердцеведов, в совершенстве обладавших чарующей магией слова».