Неточные совпадения
Раскольников
отвечал резко, отрывисто, весь бледный как платок и не опуская черных воспаленных
глаз своих перед взглядом Ильи Петровича.
— Умер, —
отвечал Раскольников. — Был доктор, был священник, все в порядке. Не беспокойте очень бедную женщину, она и без того в чахотке. Ободрите ее, если чем можете… Ведь вы добрый человек, я знаю… — прибавил он с усмешкой, смотря ему прямо в
глаза.
— Да ты с ума сошел! Деспот! — заревел Разумихин, но Раскольников уже не
отвечал, а может быть, и не в силах был
отвечать. Он лег на диван и отвернулся к стене в полном изнеможении. Авдотья Романовна любопытно поглядела на Разумихина; черные
глаза ее сверкнули: Разумихин даже вздрогнул под этим взглядом. Пульхерия Александровна стояла как пораженная.
— Не я вам, а вы мне, Авдотья Марковна, великую, неслыханную помощь являете, — со слезами на
глазах ответил Чубалов. — Богачом хотите сделать меня. Воздай вам Господи!
Ни один мускул не дрогнул в лице девочки. Только черные
глаза ответили надзирательнице долгим, пристальным взглядом, а побелевшие губы произнесли чуть слышно:
Неточные совпадения
— Ни сам я тоя книжицы не сочинял, ни сочинителя оной в
глаза не видывал, а напечатана она в столичном городе Москве в университетской типографии, иждивением книгопродавцев Манухиных! — твердо
отвечал Линкин.
— А на что мне тебя… гунявого? [Гуня́вый — гнусавый, в другом значении — плешивый, неуклюжий.] —
отвечала Аленка, с наглостью смотря ему в
глаза, — у меня свой муж хорош.
Но в том виде, в каком Глупов предстал
глазам его, город этот далеко не
отвечал его идеалам.
Кити смотрела на всех такими же отсутствующими
глазами, как и Левин. На все обращенные к ней речи она могла
отвечать только улыбкой счастья, которая теперь была ей так естественна.
Он чувствовал, что если б они оба не притворялись, а говорили то, что называется говорить по душе, т. е. только то, что они точно думают и чувствуют, то они только бы смотрели в
глаза друг другу, и Константин только бы говорил: «ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь!» ― а Николай только бы
отвечал: «знаю, что умру; но боюсь, боюсь, боюсь!» И больше бы ничего они не говорили, если бы говорили только по душе.