Народу было
пропасть, и в кавалерах
не было недостатка; штатские более теснились вдоль стен, но военные танцевали усердно, особенно один из них, который прожил недель шесть в Париже,
где он выучился разным залихватским восклицаньям вроде: «Zut», «Ah fichtrrre», «Pst, pst, mon bibi» [«Зют», «Черт возьми», «Пст, пст, моя крошка» (фр.).] и т.п. Он произносил их в совершенстве, с настоящим парижским шиком,и в то же время говорил «si j’aurais» вместо «si j’avais», [Неправильное употребление условного наклонения вместо прошедшего: «если б я имел» (фр.).] «absolument» [Безусловно (фр.).] в смысле: «непременно», словом, выражался на том великорусско-французском наречии, над которым так смеются французы, когда они
не имеют нужды уверять
нашу братью, что мы говорим на их языке, как ангелы, «comme des anges».
— В твои годы отец твой… водоливом тогда был он и около
нашего села с караваном стоял… в твои годы Игнат ясен был, как стекло… Взглянул на него и — сразу видишь, что за человек. А на тебя гляжу —
не вижу — что ты? Кто ты такой? И сам ты, парень, этого
не знаешь… оттого и
пропадешь… Все теперешние люди —
пропасть должны, потому —
не знают себя… А жизнь — бурелом, и нужно уметь найти в ней свою дорогу…
где она? И все плутают… а дьявол — рад… Женился ты?