Неточные совпадения
Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку
с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже,
в отдельной
квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу.
И вижу я, эдак часу
в шестом, Сонечка встала, надела платочек, надела бурнусик [Бурнус — верхняя одежда
в виде накидки.] и
с квартиры отправилась, а
в девятом часу и назад обратно пришла.
Сначала сам добивался от Сонечки, а тут и
в амбицию вдруг вошли: «Как, дескать, я, такой просвещенный человек,
в одной
квартире с таковскою буду жить?» А Катерина Ивановна не спустила, вступилась… ну и произошло…
Контора была от него
с четверть версты. Она только что переехала на новую
квартиру,
в новый дом,
в четвертый этаж. На прежней
квартире он был когда-то мельком, но очень давно. Войдя под ворота, он увидел направо лестницу, по которой сходил мужик
с книжкой
в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
— Да што! —
с благородною небрежностию проговорил Илья Петрович (и даже не што, а как-то «Да-а шта-а!»), переходя
с какими-то бумагами к другому столу и картинно передергивая
с каждым шагом плечами, куда шаг, туда и плечо, — вот-с, извольте видеть: господин сочинитель, то бишь студент, бывший то есть, денег не платит, векселей надавал,
квартиру не очищает, беспрерывные на них поступают жалобы, а изволили
в претензию войти, что я папироску при них закурил!
— Но позвольте, позвольте же мне, отчасти, все рассказать… как было дело и…
в свою очередь… хотя это и лишнее, согласен
с вами, рассказывать, — но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался жильцом, как был, и хозяйка, как переехала на теперешнюю
квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и все… но что не захочу ли я дать ей это заемное письмо,
в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной долгу.
Странная мысль пришла ему вдруг: встать сейчас, подойти к Никодиму Фомичу и рассказать ему все вчерашнее, все до последней подробности, затем пойти вместе
с ним на
квартиру и указать им вещи,
в углу,
в дыре.
Ну, да все это вздор, а только она, видя, что ты уже не студент, уроков и костюма лишился и что по смерти барышни ей нечего уже тебя на родственной ноге держать, вдруг испугалась; а так как ты,
с своей стороны, забился
в угол и ничего прежнего не поддерживал, она и вздумала тебя
с квартиры согнать.
— То-то и есть, что никто не видал, — отвечал Разумихин
с досадой, — то-то и скверно; даже Кох
с Пестряковым их не заметили, когда наверх проходили, хотя их свидетельство и не очень много бы теперь значило. «Видели, говорят, что
квартира отпертая, что
в ней, должно быть, работали, но, проходя, внимания не обратили и не помним точно, были ли там
в ту минуту работники, или нет».
На лестнице спрятался он от Коха, Пестрякова и дворника
в пустую
квартиру, именно
в ту минуту, когда Дмитрий и Николай из нее выбежали, простоял за дверью, когда дворник и те проходили наверх, переждал, пока затихли шаги, и сошел себе вниз преспокойно, ровно
в ту самую минуту, когда Дмитрий
с Николаем на улицу выбежали, и все разошлись, и никого под воротами не осталось.
«Важнее всего, знает Порфирий иль не знает, что я вчера у этой ведьмы
в квартире был… и про кровь спрашивал?
В один миг надо это узнать,
с первого шагу, как войду, по лицу узнать; и-на-че… хоть пропаду, да узнаю!»
— Надоели они мне очень вчера, — обратился вдруг Раскольников к Порфирию
с нахально-вызывающею усмешкой, — я и убежал от них
квартиру нанять, чтоб они меня не сыскали, и денег кучу
с собой захватил. Вон господин Заметов видел деньги-то. А что, господин Заметов, умен я был вчера али
в бреду, разрешите-ка спор!
— Так проходя-то
в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы, во втором-то этаже,
в квартире-то отворенной — помните? двух работников или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!..
— Фу! перемешал! — хлопнул себя по лбу Порфирий. — Черт возьми, у меня
с этим делом ум за разум заходит! — обратился он, как бы даже извиняясь, к Раскольникову, — нам ведь так бы важно узнать, не видал ли кто их,
в восьмом часу,
в квартире-то, что мне и вообразись сейчас, что вы тоже могли бы сказать… совсем перемешал!
— Ура! — закричал Разумихин, — теперь стойте, здесь есть одна
квартира,
в этом же доме, от тех же хозяев. Она особая, отдельная,
с этими нумерами не сообщается, и меблированная, цена умеренная, три горенки. Вот на первый раз и займите. Часы я вам завтра заложу и принесу деньги, а там все уладится. А главное, можете все трое вместе жить, и Родя
с вами… Да куда ж ты, Родя?
— Славная вещь, славная вещь… — повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем другом, — да! славная вещь! — чуть не вскрикнул он под конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и останавливаясь
в двух шагах от него. Это многократное глупенькое повторение, что казенная
квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило
с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
Ну кто же, скажите, из всех подсудимых, даже из самого посконного мужичья, не знает, что его, например, сначала начнут посторонними вопросами усыплять (по счастливому выражению вашему), а потом вдруг и огорошат
в самое темя, обухом-то-с, хе! хе! хе!
в самое-то темя, по счастливому уподоблению вашему! хе! хе! так вы это
в самом деле подумали, что я квартирой-то вас хотел… хе! хе!
Ведь я знаю, как вы квартиру-то нанимать ходили, под самую ночь, когда смерклось, да
в колокольчик стали звонить, да про кровь спрашивали, да работников и дворников
с толку сбили.
— Сюрпризик-с, вот тут, за дверью у меня сидит, хе-хе-хе! (Он указал пальцем на запертую дверь
в перегородке, которая вела
в казенную
квартиру его.) — Я и на замок припер, чтобы не убежал.
Услышав это, Амалия Ивановна забегала по комнате, крича изо всех сил, что она хозяйка и чтоб Катерина Ивановна «
в сию минуту съезжаль
с квартир»; затем бросилась для чего-то обирать со стола серебряные ложки.
Амалия Ивановна, прошу вас покорнейше,
в качестве хозяйки
квартиры, обратить внимание на мой последующий разговор
с Софьей Ивановной.
— Долой
с квартир! Сейчас! Марш! — и
с этими словами начала хватать все, что ни попадалось ей под руку из вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая, чуть не
в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила
с постели (на которую упала было
в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
В день похорон мужа гонят
с квартиры после моего хлеба-соли, на улицу,
с сиротами!
Впрочем,
в эти два-три дня после смерти Катерины Ивановны он уже раза два встречался
с Свидригайловым, всегда почти
в квартире у Сони, куда он заходил как-то без цели, но всегда почти на минуту.
— Вот, посмотрите сюда,
в эту вторую большую комнату. Заметьте эту дверь, она заперта на ключ. Возле дверей стоит стул, всего один стул
в обеих комнатах. Это я принес из своей
квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там сейчас за дверью стоит стол Софьи Семеновны; там она сидела и разговаривала
с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал, сидя на стуле, два вечера сряду, оба раза часа по два, — и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки
с металлическою полоской), который оказался у убитой старухи
в руках; рассказал подробно о том, как взял у убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших
в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том, как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили; как он, преступник, сбежал потом
с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки; как он спрятался
в пустой
квартире, пришел домой, и
в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.