— Э-эх! Посидите, останьтесь, — упрашивал Свидригайлов, — да велите себе принести хоть чаю. Ну посидите, ну, я не буду болтать вздору, о себе то есть. Я вам что-нибудь расскажу. Ну, хотите, я вам расскажу, как меня женщина, говоря вашим слогом, «спасала»? Это будет даже ответом на ваш первый вопрос, потому что особа эта — ваша сестра. Можно рассказывать? Да и
время убьем.
Неточные совпадения
— Лизавету-то тоже
убили! — брякнула вдруг Настасья, обращаясь к Раскольникову. Она все
время оставалась в комнате, прижавшись подле двери, и слушала.
Он вышел. Соня смотрела на него как на помешанного; но она и сама была как безумная и чувствовала это. Голова у ней кружилась. «Господи! как он знает, кто
убил Лизавету? Что значили эти слова? Страшно это!» Но в то же
время мысль не приходила ей в голову. Никак! Никак!.. «О, он должен быть ужасно несчастен!.. Он бросил мать и сестру. Зачем? Что было? И что у него в намерениях? Что это он ей говорил? Он ей поцеловал ногу и говорил… говорил (да, он ясно это сказал), что без нее уже жить не может… О господи!»
В раздумье остановился он перед дверью с странным вопросом: «Надо ли сказывать, кто
убил Лизавету?» Вопрос был странный, потому что он вдруг, в то же
время, почувствовал, что не только нельзя не сказать, но даже и отдалить эту минуту, хотя на
время, невозможно.
Раскольников до того устал за все это
время, за весь этот месяц, что уже не мог разрешать теперь подобных вопросов иначе как только одним решением: «Тогда я
убью его», — подумал он в холодном отчаянии.
Знайте же, я пришел к вам прямо сказать, что если вы держите свое прежнее намерение насчет моей сестры и если для этого думаете чем-нибудь воспользоваться из того, что открыто в последнее
время, то я вас
убью, прежде чем вы меня в острог посадите.
Он
убил старуху чиновницу, процентщицу, у которой и сам закладывал вещи;
убил тоже сестру ее, торговку, по имени Лизавету, нечаянно вошедшую во
время убийства сестры.
Кишкин подсел на свалку и с час наблюдал, как работали старатели. Жаль было смотреть, как даром
время убивали… Какое это золото, когда и пятнадцать долей со ста пудов песку не падает. Так, бьется народ, потому что деваться некуда, а пить-есть надо. Выждав минутку, Кишкин поманил старого Турку и сделал ему таинственный знак. Старик отвернулся, для видимости покопался и пошабашил.
Неточные совпадения
В среде людей, к которым принадлежал Сергей Иванович, в это
время ни о чем другом не говорили и не писали, как о Славянском вопросе и Сербской войне. Всё то, что делает обыкновенно праздная толпа,
убивая время, делалось теперь в пользу Славян. Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры — всё свидетельствовало о сочувствии к Славянам.
Так точно думал мой Евгений. // Он в первой юности своей // Был жертвой бурных заблуждений // И необузданных страстей. // Привычкой жизни избалован, // Одним на
время очарован, // Разочарованный другим, // Желаньем медленно томим, // Томим и ветреным успехом, // Внимая в шуме и в тиши // Роптанье вечное души, // Зевоту подавляя смехом: // Вот как
убил он восемь лет, // Утратя жизни лучший цвет.
— Батько, что ты сделал? Это ты
убил его? — сказал подъехавший в это
время Остап.
«Нет, конечно, Тагильский — не герой, — решил Клим Иванович Самгин. — Его поступок — жест отчаяния. Покушался сам
убить себя — не удалось, устроил так, чтоб его
убили… Интеллигент в первом поколении — называл он себя. Интеллигент ли? Но — сколько людей убито было на моих глазах!» — вспомнил он и некоторое
время сидел, бездумно взвешивая: с гордостью или только с удивлением вспомнил он об этом?
— А! Этот седой экзекутор: что ты там нашел? Что за страсть
убивать время с этим болваном!