Прошло минут пять. Он все ходил взад и вперед, молча и не
взглядывая на нее. Наконец, подошел к ней, глаза его сверкали. Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали… Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу. Соня в ужасе от него отшатнулась, как от сумасшедшего. И действительно, он смотрел, как совсем сумасшедший.
Оба, наконец, вышли. Трудно было Дуне, но она любила его! Она пошла, но, отойдя шагов пятьдесят, обернулась еще раз
взглянуть на него. Его еще было видно. Но, дойдя до угла, обернулся и он; в последний раз они встретились взглядами; но, заметив, что она на него смотрит, он нетерпеливо и даже с досадой махнул рукой, чтоб она шла, а сам круто повернул за угол.
Она всегда протягивала ему свою руку робко, иногда даже не подавала совсем, как бы боялась, что он оттолкнет ее. Он всегда как бы с отвращением брал ее руку, всегда точно с досадой встречал ее, иногда упорно молчал во все время ее посещения. Случалось, что она трепетала его и уходила в глубокой скорби. Но теперь их руки не разнимались; он мельком и быстро
взглянул на нее, ничего не выговорил и опустил свои глаза в землю. Они были одни, их никто не видел. Конвойный на ту пору отворотился.
Неточные совпадения
Он беспрерывно
взглядывал на чиновника, конечно, и потому еще, что и сам тот упорно смотрел
на него, и видно было, что тому очень хотелось начать разговор.
Ни словечка при этом не вымолвила, хоть бы
взглянула, а взяла только наш большой драдедамовый [Драдедам — тонкое (дамское) сукно.] зеленый платок (общий такой у нас платок есть, драдедамовый), накрыла им совсем голову и лицо и легла
на кровать лицом к стенке, только плечики да тело все вздрагивают…
Мармеладов стукнул себя кулаком по лбу, стиснул зубы, закрыл глаза и крепко оперся локтем
на стол. Но через минуту лицо его вдруг изменилось, и с каким-то напускным лукавством и выделанным нахальством
взглянул на Раскольникова, засмеялся и проговорил...
Старуха
взглянула было
на заклад, но тотчас же уставилась глазами прямо в глаза незваному гостю. Она смотрела внимательно, злобно и недоверчиво. Прошло с минуту; ему показалось даже в ее глазах что-то вроде насмешки, как будто она уже обо всем догадалась. Он чувствовал, что теряется, что ему почти страшно, до того страшно, что, кажется, смотри она так, не говори ни слова еще с полминуты, то он бы убежал от нее.
Настасья как-то странно его оглянула. Он с вызывающим и отчаянным видом
взглянул на дворника. Тот молча протянул ему серую, сложенную вдвое бумажку, запечатанную бутылочным сургучом.
— Вы студент? — спросил тот,
взглянув на повестку.
— Ни-че-го! — как-то особенно проговорил Илья Петрович. Никодим Фомич хотел было еще что-то присовокупить, но,
взглянув на письмоводителя, который тоже очень пристально смотрел
на него, замолчал. Все вдруг замолчали. Странно было.
— Не правда ли-с? — продолжал Петр Петрович, приятно
взглянув на Зосимова. — Согласитесь сами, — продолжал он, обращаясь к Разумихину, но уже с оттенком некоторого торжества и превосходства и чуть было не прибавил: «молодой человек», — что есть преуспеяние, или, как говорят теперь, прогресс, хотя бы во имя науки и экономической правды…
Одевшись совсем во все новое, он
взглянул на деньги, лежавшие
на столе, подумал и положил их в карман.
Он почувствовал, что кто-то стал подле него, справа, рядом; он
взглянул — и увидел женщину, высокую, с платком
на голове, с желтым, продолговатым, испитым лицом и с красноватыми, впавшими глазами.
Что это? — вскрикнула она,
взглянув на толпу в сенях и
на людей, протеснявшихся с какою-то ношей в ее комнату.
Соня села, чуть не дрожа от страху, и робко
взглянула на обеих дам. Видно было, что она и сама не понимала, как могла она сесть с ними рядом. Сообразив это, она до того испугалась, что вдруг опять встала и в совершенном смущении обратилась к Раскольникову.
И он подвинул ей стул. Соня опять села и опять робко, потерянно, поскорей
взглянула на обеих дам и вдруг потупилась.
Пульхерия Александровна
взглянула на Соню и слегка прищурилась. Несмотря
на все свое замешательство перед настойчивым и вызывающим взглядом Роди, она никак не могла отказать себе в этом удовольствии. Дунечка серьезно, пристально уставилась прямо в лицо бедной девушки и с недоумением ее рассматривала. Соня, услышав рекомендацию, подняла было глаза опять, но смутилась еще более прежнего.
Но едва только он успел принять серьезный вид и что-то пробормотать — вдруг, как бы невольно,
взглянул опять
на Разумихина и тут уже не мог выдержать: подавленный смех прорвался тем неудержимее, чем сильнее до сих пор сдерживался.
Лицо Сони вдруг страшно изменилось: по нем пробежали судороги. С невыразимым укором
взглянула она
на него, хотела было что-то сказать, но ничего не могла выговорить и только вдруг горько-горько зарыдала, закрыв руками лицо.
Соня осмотрелась кругом. Все глядели
на нее с такими ужасными, строгими, насмешливыми, ненавистными лицами. Она
взглянула на Раскольникова… тот стоял у стены, сложив накрест руки, и огненным взглядом смотрел
на нее.
— Положим, Лужин теперь не захотел, — начал он, не
взглядывая на Соню. — Ну а если б он захотел или как-нибудь в расчеты входило, ведь он бы упрятал вас в острог-то, не случись тут меня да Лебезятникова. А?
«А ведь она в эти дни ни разу
на меня не
взглянула и слова мне не сказала», — подумалось вдруг Раскольникову.
— А вы знаете, что за мною следят? — спросил Раскольников, пытливо
на него
взглядывая.
Я с нею раза два переговаривал — куда не глупа девчонка; иной раз так украдкой
на меня
взглянет, — ажно прожжет.
Вот они…
на это вам нужно
взглянуть несколько внимательнее…
— Не помню хорошо; видишь, сестра, я окончательно хотел решиться и много раз ходил близ Невы; это я помню. Я хотел там и покончить, но… я не решился… — прошептал он, опять недоверчиво
взглядывая на Дуню.
Соня готова была даже чуть не заплакать: она, напротив, считала себя недостойною даже
взглянуть на Дуню.
«Вот чрез неделю, чрез месяц меня провезут куда-нибудь в этих арестантских каретах по этому мосту, как-то я тогда
взгляну на эту канаву, — запомнить бы это? — мелькнуло у него в голове.
Она сказала с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась на его шутку о выборах, которые он назвал «наш парламент». (Надо было улыбнуться, чтобы показать, что она поняла шутку.) Но тотчас же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не
взглянула на него, пока он не встал прощаясь; тут она посмотрела на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво не смотреть на человека, когда он кланяется.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного его письма. Приносят ко мне
на почту письмо.
Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Колода есть дубовая // У моего двора, // Лежит давно: из младости // Колю
на ней дрова, // Так та не столь изранена, // Как господин служивенькой. //
Взгляните: в чем душа!
Софья (одна, глядя
на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить правил добродетели. Они — способы к счастью. (Прочитав еще несколько,
взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
— Уж как мне этого Бонапарта захотелось! — говаривала она Беневоленскому, — кажется, ничего бы не пожалела, только бы глазком
на него
взглянуть!
Новый ходок, Пахомыч,
взглянул на дело несколько иными глазами, нежели несчастный его предшественник. Он понял так, что теперь самое верное средство — это начать во все места просьбы писать.