Неточные совпадения
«О боже! как это все отвратительно! И неужели, неужели я… нет, это вздор, это нелепость! — прибавил он решительно. — И неужели такой ужас мог прийти мне
в голову? На какую
грязь способно, однако, мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.. И я, целый месяц…»
Раскольников не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно
в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось
в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту хотелось ему вздохнуть
в другом мире, хотя бы
в каком бы то ни было, и, несмотря на всю
грязь обстановки, он с удовольствием оставался теперь
в распивочной.
Но теперь, странное дело,
в большую такую телегу впряжена была маленькая, тощая саврасая крестьянская клячонка, одна из тех, которые — он часто это видел — надрываются иной раз с высоким каким-нибудь возом дров или сена, особенно коли воз застрянет
в грязи или
в колее, и при этом их так больно, так больно бьют всегда мужики кнутами, иной раз даже по самой морде и по глазам, а ему так жалко, так жалко на это смотреть, что он чуть не плачет, а мамаша всегда, бывало, отводит его от окошка.
Тут заинтересовало его вдруг: почему именно во всех больших городах человек не то что по одной необходимости, но как-то особенно наклонен жить и селиться именно
в таких частях города, где нет ни садов, ни фонтанов, где
грязь и вонь и всякая гадость.
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере два раза
в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти не было, и было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна не могла выносить нечистоты и лучше соглашалась мучить себя по ночам и не по силам, когда все спят, чтоб успеть к утру просушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть
грязь в доме.
Ты нервная, слабая дрянь, ты блажной, ты зажирел и ни
в чем себе отказать не можешь, — а это уж я называю
грязью, потому что прямо доводит до
грязи.
В вине — правда, и правда-то вот вся и высказалась, «то есть вся-то
грязь его завистливого, грубого сердца высказалась»!
Еще бы не ужас, что ты живешь
в этой
грязи, которую так ненавидишь, и
в то же время знаешь сама (только стоит глаза раскрыть), что никому ты этим не помогаешь и никого ни от чего не спасаешь!
Один из них без сюртука, с чрезвычайно курчавою головой и с красным, воспаленным лицом, стоял
в ораторской позе, раздвинув ноги, чтоб удержать равновесие, и, ударяя себя рукой
в грудь, патетически укорял другого
в том, что тот нищий и что даже чина на себе не имеет, что он вытащил его из
грязи и что когда хочет, тогда и может выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего.
Неточные совпадения
Лука Лукич. Не могу, не могу, господа. Я, признаюсь, так воспитан, что, заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет и язык как
в грязь завязнул. Нет, господа, увольте, право, увольте!
Городничий. Не гневись! Вот ты теперь валяешься у ног моих. Отчего? — оттого, что мое взяло; а будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал
в самую
грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
Под солнышком без шапочек, //
В поту,
в грязи по макушку, // Осокою изрезаны, // Болотным гадом-мошкою // Изъеденные
в кровь, — // Небось мы тут красивее?
На нем был надет лейб-кампанский мундир; голова его была сильно перепачкана
грязью и
в нескольких местах побита. Несмотря на это, он ловко выскочил с телеги, сверкнул на толпу глазами.
Поехал к ним орловец, надеясь
в Старице стерлядями полакомиться, но нашел, что там «только
грязи довольно».