Неточные совпадения
Он тотчас же распорядился, налил, потом налил еще
другую чашку,
бросил свой завтрак и пересел опять на диван.
— Нет, вы вот что сообразите, — закричал он, — назад тому полчаса мы
друг друга еще и не видывали, считаемся врагами, между нами нерешенное дело есть; мы дело-то
бросили и эвона в какую литературу заехали! Ну, не правду я сказал, что мы одного поля ягоды?
—
Бросила! — с удивлением проговорил Свидригайлов и глубоко перевел дух. Что-то как бы разом отошло у него от сердца, и, может быть, не одна тягость смертного страха; да вряд ли он и ощущал его в эту минуту. Это было избавление от
другого, более скорбного и мрачного чувства, которого бы он и сам не мог во всей силе определить.
«Нет, это уж надо теперь
бросить, — подумал он, очнувшись, — надо о чем-нибудь
другом думать.
Каждый из них тоже как будто обладал невидимым мешочком серой пыли, и все, подобно мальчишкам, играющим на немощеных улицах окраин города, горстями
бросали друг в друга эту пыль.
Он другом был нашего детства, // В Юрзуфе он жил у отца моего, // В ту пору проказ и кокетства // Смеялись, болтали мы, бегали с ним, //
Бросали друг в друга цветами.
Так случайно вышло это письмо, как и многое Передонов случайно делал, — как труп, движимый внешними силами, и как будто этим силам нет охоты долго возиться с ним: поиграет одна да и
бросит другой.
Неточные совпадения
—
Брось меня,
брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная женщина. Камень на твоей шее. Я не хочу мучать тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь, ты любишь
другую!
Он
бросил ту и взял
другую.
«Однако когда-нибудь же нужно; ведь не может же это так остаться», сказал он, стараясь придать себе смелости. Он выпрямил грудь, вынул папироску, закурил, пыхнул два раза,
бросил ее в перламутровую раковину-пепельницу, быстрыми шагами прошел мрачную гостиную и отворил
другую дверь в спальню жены.
Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и
бросил, — тогда как
другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Он посмотрел на меня с удивлением, проворчал что-то сквозь зубы и начал рыться в чемодане; вот он вынул одну тетрадку и
бросил ее с презрением на землю; потом
другая, третья и десятая имели ту же участь: в его досаде было что-то детское; мне стало смешно и жалко…