Неточные совпадения
Этот вызов человека, сухого и гордого, ко мне высокомерного и небрежного и который до сих пор, родив меня и бросив в люди, не только не
знал меня вовсе, но даже в этом никогда не раскаивался (кто
знает, может быть,
о самом существовании моем имел понятие смутное и неточное, так как оказалось потом, что и деньги не он платил за содержание мое в Москве, а другие), вызов этого человека, говорю я, так вдруг обо мне вспомнившего и удостоившего собственноручным
письмом, — этот вызов, прельстив меня, решил мою участь.
О вероятном прибытии дочери мой князь еще не
знал ничего и предполагал ее возвращение из Москвы разве через неделю. Я же
узнал накануне совершенно случайно: проговорилась при мне моей матери Татьяна Павловна, получившая от генеральши
письмо. Они хоть и шептались и говорили отдаленными выражениями, но я догадался. Разумеется, не подслушивал: просто не мог не слушать, когда увидел, что вдруг, при известии
о приезде этой женщины, так взволновалась мать. Версилова дома не было.
— Ну, хорошо, — сказал я, сунув
письмо в карман. — Это дело пока теперь кончено. Крафт, послушайте. Марья Ивановна, которая, уверяю вас, многое мне открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать истину
о случившемся в Эмсе, полтора года назад, у Версилова с Ахмаковыми. Я вас ждал, как солнца, которое все у меня осветит. Вы не
знаете моего положения, Крафт. Умоляю вас сказать мне всю правду. Я именно хочу
знать, какой он человек, а теперь — теперь больше, чем когда-нибудь это надо!
Но я еще внизу положил, во время всех этих дебатов, подвергнуть дело
о письме про наследство решению третейскому и обратиться, как к судье, к Васину, а если не удастся к Васину, то еще к одному лицу, я уже
знал к какому.
А разозлился я вдруг и выгнал его действительно, может быть, и от внезапной догадки, что он пришел ко мне, надеясь
узнать: не осталось ли у Марьи Ивановны еще
писем Андроникова? Что он должен был искать этих
писем и ищет их — это я
знал. Но кто
знает, может быть тогда, именно в ту минуту, я ужасно ошибся! И кто
знает, может быть, я же, этою же самой ошибкой, и навел его впоследствии на мысль
о Марье Ивановне и
о возможности у ней
писем?
— Ба! какой у вас бодрый вид. Скажите, вы не
знали ничего
о некотором
письме, сохранявшемся у Крафта и доставшемся вчера Версилову, именно нечто по поводу выигранного им наследства? В
письме этом завещатель разъясняет волю свою в смысле, обратном вчерашнему решению суда.
Письмо еще давно писано. Одним словом, я не
знаю, что именно в точности, но не
знаете ли чего-нибудь вы?
Вся правда в том, — прибавила она, — что теперь обстоятельства мои вдруг так сошлись, что мне необходимо надо было
узнать наконец всю правду об участи этого несчастного
письма, а то я было уж стала забывать
о нем… потому что я вовсе не из этого только принимала вас у себя, — прибавила она вдруг.
Во-вторых, составил довольно приблизительное понятие
о значении этих лиц (старого князя, ее, Бьоринга, Анны Андреевны и даже Версилова); третье:
узнал, что я оскорблен и грожусь отмстить, и, наконец, четвертое, главнейшее:
узнал, что существует такой документ, таинственный и спрятанный, такое
письмо, которое если показать полусумасшедшему старику князю, то он, прочтя его и
узнав, что собственная дочь считает его сумасшедшим и уже «советовалась с юристами»
о том, как бы его засадить, — или сойдет с ума окончательно, или прогонит ее из дому и лишит наследства, или женится на одной mademoiselle Версиловой, на которой уже хочет жениться и чего ему не позволяют.
Я не нашел нужным скрывать и, почти в раздражении на Версилова, передал все
о вчерашнем
письме к нему Катерины Николаевны и об эффекте
письма, то есть
о воскресении его в новую жизнь. К удивлению моему, факт
письма ее нимало не удивил, и я догадался, что она уже
о нем
знала.
Мало того: Лиза уверяет
о какой-то развязке «вечной истории» и
о том, что у мамы
о нем имеются некоторые сведения, и уже позднейшие; сверх того, там несомненно
знают и про
письмо Катерины Николаевны (это я сам приметил) и все-таки не верят его «воскресению в новую жизнь», хотя и выслушали меня внимательно.
И вот, когда дело, так сказать, дошло до последней безвыходности, Анна Андреевна вдруг через Ламберта
узнает, что существует такое
письмо, в котором дочь уже советовалась с юристом
о средствах объявить отца сумасшедшим.
— Нет, он сойдет с ума, если я ему покажу
письмо дочери, в котором та советуется с адвокатом
о том, как объявить отца сумасшедшим! — воскликнул я с жаром. — Вот чего он не вынесет.
Знайте, что он не верит
письму этому, он мне уже говорил!
Неточные совпадения
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы
о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного
письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не
знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка,
о котором столь долго мы ничего не
знали, которого я люблю и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот
письмо, которое я от него теперь получила.
Вронский взял
письмо и записку брата. Это было то самое, что он ожидал, —
письмо от матери с упреками за то, что он не приезжал, и записка от брата, в которой говорилось, что нужно переговорить. Вронский
знал, что это всё
о том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв
письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой. В сенях избы ему встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
Он
знает, какого мучения ей стоит всякое воспоминание
о нем, и,
зная ее, требует от нее
письма.
Узнав о близких отношениях Алексея Александровича к графине Лидии Ивановне, Анна на третий день решилась написать ей стоившее ей большого труда
письмо, в котором она умышленно говорила, что разрешение видеть сына должно зависеть от великодушия мужа. Она
знала, что, если
письмо покажут мужу, он, продолжая свою роль великодушия, не откажет ей.