Неточные совпадения
— Совершенно верно, великолепно! —
вскричал я в восхищении. В другое время мы бы тотчас же пустились в философские размышления на эту
тему, на целый час, но вдруг меня как будто что-то укусило, и я весь покраснел. Мне представилось, что я, похвалами его бонмо, подлещаюсь к нему перед деньгами и что он непременно это подумает, когда я начну просить. Я нарочно упоминаю теперь об этом.
— Васин! —
вскричал я, — вы меня радуете! Я не уму вашему удивляюсь, я удивляюсь
тому, как можете вы, человек столь чистый и так безмерно надо мной стоящий, — как можете вы со мной идти и говорить так просто и вежливо, как будто ничего не случилось!
— Никогда, никогда не поверю, чтобы женщина, —
вскричал я опять, — могла уступить своего мужа другой женщине, этому я не поверю!.. Клянусь, что моя мать в
том не участвовала!
— Он солгал. Я — не мастер давать насмешливые прозвища. Но если кто проповедует честь,
то будь и сам честен — вот моя логика, и если неправильна,
то все равно. Я хочу, чтоб было так, и будет так. И никто, никто не смей приходить судить меня ко мне в дом и считать меня за младенца! Довольно, —
вскричал он, махнув на меня рукой, чтоб я не продолжал. — А, наконец!
— Пропаду? —
вскричал я. — Нет, я не пропаду. Кажется, не пропаду. Если женщина станет поперек моей дороги,
то она должна идти за мной. Мою дорогу не прерывают безнаказанно…
— Какой дикий и невероятный вопрос! —
вскричал я, опять ошеломленный. У меня даже замутилось в глазах. Никогда еще я не заговаривал с ним об этой
теме, и — вот он сам…
— Но как могли вы, —
вскричал я, весь вспыхнув, — как могли вы, подозревая даже хоть на каплю, что я знаю о связи Лизы с князем, и видя, что я в
то же время беру у князя деньги, — как могли вы говорить со мной, сидеть со мной, протягивать мне руку, — мне, которого вы же должны были считать за подлеца, потому что, бьюсь об заклад, вы наверно подозревали, что я знаю все и беру у князя за сестру деньги зазнамо!
— Это он про меня! Это про
то, что я открыл ему третьего дня! —
вскричал я в ярости.
— Ваша жена… черт… Если я сидел и говорил теперь с вами,
то единственно с целью разъяснить это гнусное дело, — с прежним гневом и нисколько не понижая голоса продолжал барон. — Довольно! —
вскричал он яростно, — вы не только исключены из круга порядочных людей, но вы — маньяк, настоящий помешанный маньяк, и так вас аттестовали! Вы снисхождения недостойны, и объявляю вам, что сегодня же насчет вас будут приняты меры и вас позовут в одно такое место, где вам сумеют возвратить рассудок… и вывезут из города!
— Если вы с сплетнями, —
вскричал я вдруг, не вытерпев, —
то знайте, что я ни во что не мешаюсь, я решился бросить… все, всех, мне все равно — я уйду!..
— Да! —
вскричал я ему в ответ, — такая же точно сцена уже была, когда я хоронил Версилова и вырывал его из сердца… Но затем последовало воскресение из мертвых, а теперь… теперь уже без рассвета! но… но вы увидите все здесь, на что я способен! даже и не ожидаете
того, что я могу доказать!
— Тут не
то! —
вскричал я, — было мгновение, когда и я было поверил его любви к этой женщине, но это не
то… Да если б даже и
то,
то ведь, кажется, теперь он уже мог бы быть совершенно спокоен… за отставкой этого господина. — Какого господина?
— Да ведь нам надо же говорить, духгак! —
вскричал он с
тем презрительным нетерпением, которое чуть не говорило: «И ты туда же?» — Да ты боишься, что ли? Друг ты мне или нет?
— О нет! —
вскричал я, — и как ты страшен и в
то же время глуп, Ламберт!
— Не надо, не надо ничего, никаких подробностей! все ваши преступления я сама знаю: бьюсь об заклад, вы хотели на мне жениться, или вроде
того, и только что сговаривались об этом с каким-нибудь из ваших помощников, ваших прежних школьных друзей… Ах, да ведь я, кажется, угадала! —
вскричала она, серьезно всматриваясь в мое лицо.
— Это — ты! —
вскрикнул он радостно и в
то же время как бы в величайшем удивлении.
— Да вам, может быть,
того и надо, чтобы он убил ее! —
вскричал я и выбежал из дому.
— А Версилов ее зарежет! Если он унизил себя до Ламберта,
то он ее зарежет! Тут двойник! —
вскричал я.
— Ни с места! — завопил он, рассвирепев от плевка, схватив ее за плечо и показывая револьвер, — разумеется для одной лишь острастки. — Она
вскрикнула и опустилась на диван. Я ринулся в комнату; но в
ту же минуту из двери в коридор выбежал и Версилов. (Он там стоял и выжидал.) Не успел я мигнуть, как он выхватил револьвер у Ламберта и из всей силы ударил его револьвером по голове. Ламберт зашатался и упал без чувств; кровь хлынула из его головы на ковер.
Муза Николаевна не успела еще ничего из ее слов хорошенько понять, как старуха, проговорив: «Свят, свят, свят, господь бог Саваоф!» — брызнула на Сусанну Николаевну изо рта воды.
Та вскрикнула и открыла глаза. Старуха, снова пробормотав: «Свят, свят, свят, господь бог Саваоф!», — еще брызнула раз. Сусанна Николаевна уж задрожала всем телом, а Муза Николаевна воскликнула: «Что ты такое делаешь?» Но старуха, проговорив в третий раз: «Свят, свят, свят…» — опять брызнула на Сусанну Николаевну.
Неточные совпадения
— Нет, это ужасно. Быть рабом каким-то! —
вскрикнул Левин, вставая и не в силах более удерживать своей досады. Но в
ту же секунду почувствовал, что он бьет сам себя.
— Ах! —
вскрикнула она, увидав его и вся просияв от радости. — Как ты, как же вы (до этого последнего дня она говорила ему
то «ты»,
то «вы»)? Вот не ждала! А я разбираю мои девичьи платья, кому какое…
— А
то… — с гневом
вскрикнул князь.
Лицо Анны в
ту минуту, как она в маленькой, прижавшейся к углу старой коляски фигуре узнала Долли, вдруг просияло радостною улыбкой. Она
вскрикнула, дрогнула на седле и тронула лошадь галопом. Подъехав к коляске, она без помощи соскочила и, поддерживая амазонку, подбежала навстречу Долли.
— Да я не хочу знать! — почти
вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в
том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять
то же, сначала,
то было бы
то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?