Неточные совпадения
Я этот
месяц выдержал,
может быть только несколько расстроил желудок; но с следующего
месяца я прибавил к хлебу суп, а утром
и вечером по стакану чаю —
и, уверяю вас, так провел год в совершенном здоровье
и довольстве, а нравственно — в упоении
и в непрерывном тайном восхищении.
— Кушать давно готово, — прибавила она, почти сконфузившись, — суп только бы не простыл, а котлетки я сейчас велю… — Она было стала поспешно вставать, чтоб идти на кухню,
и в первый раз,
может быть, в целый
месяц мне вдруг стало стыдно, что она слишком уж проворно вскакивает для моих услуг, тогда как до сих пор сам же я того требовал.
Татьяна Павловна! Моя мысль — что он хочет… стать Ротшильдом, или вроде того,
и удалиться в свое величие. Разумеется, он нам с вами назначит великодушно пенсион — мне-то,
может быть,
и не назначит, — но, во всяком случае, только мы его
и видели. Он у нас как
месяц молодой — чуть покажется, тут
и закатится.
Затем, ты весь
месяц у нас
и на нас фыркаешь, — между тем ты человек, очевидно, умный
и в этом качестве
мог бы предоставить такое фырканье тем, которым нечем уж больше отмстить людям за свое ничтожество.
Однажды, для этого только раза, схожу к Васину, думал я про себя, а там — там исчезну для всех надолго, на несколько
месяцев, а для Васина даже особенно исчезну; только с матерью
и с сестрой,
может, буду видеться изредка.
— Ребенок (девочка) родился за
месяц или за шесть недель раньше сроку, был помещен где-то в Германии же, но потом Версиловым взят обратно
и теперь где-то в России,
может быть в Петербурге.
— Ох, ты очень смешной, ты ужасно смешной, Аркадий!
И знаешь, я,
может быть, за то тебя всего больше
и любила в этот
месяц, что ты вот этакий чудак. Но ты во многом
и дурной чудак, — это чтоб ты не возгордился. Да знаешь ли, кто еще над тобой смеялся? Мама смеялась, мама со мной вместе: «Экий, шепчем, чудак, ведь этакий чудак!» А ты-то сидишь
и думаешь в это время, что мы сидим
и тебя трепещем.
— Два
месяца назад я здесь стоял за портьерой… вы знаете… а вы говорили с Татьяной Павловной про письмо. Я выскочил
и, вне себя, проговорился. Вы тотчас поняли, что я что-то знаю… вы не
могли не понять… вы искали важный документ
и опасались за него… Подождите, Катерина Николавна, удерживайтесь еще говорить. Объявляю вам, что ваши подозрения были основательны: этот документ существует… то есть был… я его видел; это — ваше письмо к Андроникову, так ли?
— Постой, Лиза, постой, о, как я был глуп! Но глуп ли? Все намеки сошлись только вчера в одну кучу, а до тех пор откуда я
мог узнать? Из того, что ты ходила к Столбеевой
и к этой… Дарье Онисимовне? Но я тебя за солнце считал, Лиза,
и как
могло бы мне прийти что-нибудь в голову? Помнишь, как я тебя встретил тогда, два
месяца назад, у него на квартире,
и как мы с тобой шли тогда по солнцу
и радовались… тогда уже было? Было?
Неточные совпадения
На второй
месяц муж бросил ее
и на восторженные ее уверения в нежности отвечал только насмешкой
и даже враждебностью, которую люди, знавшие
и доброе сердце графа
и не видевшие никаких недостатков в восторженной Лидии, никак не
могли объяснить себе.
Но, пробыв два
месяца один в деревне, он убедился, что это не было одно из тех влюблений, которые он испытывал в первой молодости; что чувство это не давало ему минуты покоя; что он не
мог жить, не решив вопроса: будет или не будет она его женой;
и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он не имеет никаких доказательств в том, что ему будет отказано.
Она называла их
и припоминала не только имена, но года,
месяцы, характеры, болезни всех детей,
и Долли не
могла не оценить этого.
Левин не поверил бы три
месяца тому назад, что
мог бы заснуть спокойно в тех условиях, в которых он был нынче; чтобы, живя бесцельною, бестолковою жизнию, притом жизнию сверх средств, после пьянства (иначе он не
мог назвать того, что было в клубе), нескладных дружеских отношений с человеком, в которого когда-то была влюблена жена,
и еще более нескладной поездки к женщине, которую нельзя было иначе назвать, как потерянною,
и после увлечения своего этою женщиной
и огорчения жены, — чтобы при этих условиях он
мог заснуть покойно.
Пробыв в Москве, как в чаду, два
месяца, почти каждый день видаясь с Кити в свете, куда он стал ездить, чтобы встречаться с нею, Левин внезапно решил, что этого не
может быть,
и уехал в деревню.