Неточные совпадения
Мысль, что его
все еще подозревают помешанным, видимо его мучила; даже
ко мне он иногда приглядывался с недоверчивостью.
Лучше вот что: если вы решились
ко мне зайти и у меня просидеть четверть часа или полчаса (я
все еще не знаю для чего, ну, положим, для спокойствия матери) — и, сверх того, с такой охотой со мной говорите, несмотря на то что произошло внизу, то расскажите уж мне лучше про моего отца — вот про этого Макара Иванова, странника.
Это видимое прямодушие его и готовность
ко всему хорошему я, правда,
еще не знал, как принять окончательно, но начинал уже поддаваться, потому, в сущности, почему же мне было не верить?
Так глупо оборвав, я замолчал,
все еще смотря на
всех с разгоревшимся лицом и выпрямившись.
Все ко мне обернулись, но вдруг захихикал Стебельков; осклабился тоже и пораженный было Дарзан.
Я был бесконечно изумлен; эта новость была
всех беспокойнее: что-то вышло, что-то произошло, что-то непременно случилось, чего я
еще не знаю! Я вдруг мельком вспомнил, как Версилов промолвил мне вчера: «Не я к тебе приду, а ты
ко мне прибежишь». Я полетел к князю Николаю Ивановичу,
еще более предчувствуя, что там разгадка. Васин, прощаясь,
еще раз поблагодарил меня.
— Понимать-то можешь что-нибудь али
еще нет? На вот, прочти, полюбуйся. — И, взяв со стола записку, она подала ее мне, а сама стала передо мной в ожидании. Я сейчас узнал руку Версилова, было
всего несколько строк: это была записка к Катерине Николавне. Я вздрогнул, и понимание мгновенно воротилось
ко мне во
всей силе. Вот содержание этой ужасной, безобразной, нелепой, разбойнической записки, слово в слово...
— Mais c'est un ours! [Да это настоящий медведь! (франц.)] — выпорхнула она в коридор, притворяясь испуганною, и вмиг скрылась к хозяйке. Петр Ипполитович,
все еще со свечой в руках, подошел
ко мне с строгим видом...
— Нет, видите, Долгорукий, я перед
всеми дерзок и начну теперь кутить. Мне скоро сошьют шубу
еще лучше, и я буду на рысаках ездить. Но я буду знать про себя, что я все-таки у вас не сел, потому что сам себя так осудил, потому что перед вами низок. Это все-таки мне будет приятно припомнить, когда я буду бесчестно кутить. Прощайте, ну, прощайте. И руки вам не даю; ведь Альфонсинка же не берет моей руки. И, пожалуйста, не догоняйте меня, да и
ко мне не ходите; у нас контракт.
— Мы это все проверим,
ко всему еще возвратимся при допросе свидетелей, который будет, конечно, происходить в вашем присутствии, — заключил допрос Николай Парфенович. — Теперь же позвольте обратиться к вам с просьбою выложить сюда на стол все ваши вещи, находящиеся при вас, а главное, все деньги, какие только теперь имеете.
Неточные совпадения
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение в городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми делами и учредивший процветающий банк в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и
еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более
всего — простые, ровные
ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Но так как
все же он был человек военный, стало быть, не знал
всех тонкостей гражданских проделок, то чрез несколько времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться
ко всему, втерлись к нему в милость другие чиновники, и генерал скоро очутился в руках
еще больших мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что выбрал наконец людей как следует, и хвастался не в шутку тонким уменьем различать способности.
Но прежде
еще, нежели жиды собрались с духом отвечать, Тарас заметил, что у Мардохая уже не было последнего локона, который хотя довольно неопрятно, но
все же вился кольцами из-под яломка его. Заметно было, что он хотел что-то сказать, но наговорил такую дрянь, что Тарас ничего не понял. Да и сам Янкель прикладывал очень часто руку
ко рту, как будто бы страдал простудою.
— Кой черт улики! А впрочем, именно по улике, да улика-то эта не улика, вот что требуется доказать! Это точь-в-точь как сначала они забрали и заподозрили этих, как бишь их… Коха да Пестрякова. Тьфу! Как это
все глупо делается, даже вчуже гадко становится! Пестряков-то, может, сегодня
ко мне зайдет… Кстати, Родя, ты эту штуку уж знаешь,
еще до болезни случилось, ровно накануне того, как ты в обморок в конторе упал, когда там про это рассказывали…
Глупые вы, глупые, — кричала она, обращаясь
ко всем, — да вы
еще не знаете, не знаете, какое это сердце, какая это девушка!