Неточные совпадения
Тут вы вдруг
заговорили с Татьяной Павловной по-французски, и она мигом нахмурилась и стала вам возражать, даже очень горячилась; но так как невозможно же противоречить Андрею Петровичу, если он вдруг чего захочет, то Татьяна Павловна и увела меня поспешно к себе: там вымыли мне вновь лицо, руки, переменили белье, напомадили, даже завили мне волосы.
Начался разговор, Стебельков
заговорил громко, все порываясь в комнату; я не помню слов, но он говорил про Версилова, что может сообщить, все разъяснить — «нет-с, вы меня спросите», «нет-с, вы ко мне приходите» — в этом роде.
Но хоть я и ждал его все эти три дня и представлял себе почти беспрерывно, как он войдет, а все-таки никак не мог вообразить наперед, хоть и воображал из всех сил, о чем мы
с ним вдруг
заговорим после всего, что произошло.
Они оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко
заговорили.
Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую минуту вошел лакей
с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро вышел
с озабоченным лицом, но
с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к князю гость.
— Об этой идее я, конечно, слышал, и знаю все; но я никогда не говорил
с князем об этой идее. Я знаю только, что эта идея родилась в уме старого князя Сокольского, который и теперь болен; но я никогда ничего не говорил и в том не участвовал. Объявляя вам об этом единственно для объяснения, позволю вас спросить, во-первых: для чего вы-то со мной об этом
заговорили? А во-вторых, неужели князь
с вами о таких вещах говорит?
— Мне нужно скоро узнать, скоро узнать, потому… потому, может, скоро будет и поздно. Видели, как давеча он пилюлю съел, когда офицер про барона
с Ахмаковой
заговорил?
О возможности между ними брака я никогда не смел
с нею
заговорить, хотя часто желал, потому что мне самому эта идея отчасти нравилась.
— А я очень рада, что вы именно теперь так говорите, —
с значением ответила она мне. Я должен сказать, что она никогда не
заговаривала со мной о моей беспорядочной жизни и об омуте, в который я окунулся, хотя, я знал это, она обо всем этом не только знала, но даже стороной расспрашивала. Так что теперь это было вроде первого намека, и — сердце мое еще более повернулось к ней.
И я опять
заговорил. Я весь как бы летел. Меня как бы что-то толкало. Я никогда, никогда так не говорил
с нею, а всегда робел. Я и теперь робел ужасно, но говорил; помню, я
заговорил о ее лице.
Я на прошлой неделе
заговорила было
с князем — вым о Бисмарке, потому что очень интересовалась, а сама не умела решить, и вообразите, он сел подле и начал мне рассказывать, даже очень подробно, но все
с какой-то иронией и
с тою именно нестерпимою для меня снисходительностью,
с которою обыкновенно говорят «великие мужи»
с нами, женщинами, если те сунутся «не в свое дело»…
Как нарочно, кляча тащила неестественно долго, хоть я и обещал целый рубль. Извозчик только стегал и, конечно, настегал ее на рубль. Сердце мое замирало; я начинал что-то
заговаривать с извозчиком, но у меня даже не выговаривались слова, и я бормотал какой-то вздор. Вот в каком положении я вбежал к князю. Он только что воротился; он завез Дарзана и был один. Бледный и злой, шагал он по кабинету. Повторю еще раз: он страшно проигрался. На меня он посмотрел
с каким-то рассеянным недоумением.
— А вот вчера, когда мы утром кричали
с ним в кабинете перед приездом Нащокина. Он в первый раз и совершенно уже ясно осмелился
заговорить со мной об Анне Андреевне. Я поднял руку, чтоб ударить его, но он вдруг встал и объявил мне, что я
с ним солидарен и чтоб я помнил, что я — его участник и такой же мошенник, как он, — одним словом, хоть не эти слова, но эта мысль.
О,
с Версиловым я, например, скорее бы
заговорил о зоологии или о римских императорах, чем, например, об ней или об той, например, важнейшей строчке в письме его к ней, где он уведомлял ее, что «документ не сожжен, а жив и явится», — строчке, о которой я немедленно начал про себя опять думать, только что успел опомниться и прийти в рассудок после горячки.
И получил дар слезный: кто бы
с ним ни
заговорил, так и зальется слезами.
Не могу выразить, как неприятно подействовала и на меня ее выходка. Я ничего не ответил и удовольствовался лишь холодным и важным поклоном; затем сел за стол и даже нарочно
заговорил о другом, о каких-то глупостях, начал смеяться и острить… Старик был видимо мне благодарен и восторженно развеселился. Но его веселие, хотя и восторженное, видимо было какое-то непрочное и моментально могло смениться совершенным упадком духа; это было ясно
с первого взгляда.
Но я знаю, что мама часто и теперь садится подле него и тихим голосом,
с тихой улыбкой, начинает
с ним
заговаривать иногда о самых отвлеченных вещах: теперь она вдруг как-то осмелилась перед ним, но как это случилось — не знаю.
Я как-то не осмеливался начать утешать ее, хотя часто приходил именно
с этим намерением; но в присутствии ее мне как-то не подходилось к ней, да и слов таких не оказывалось у меня, чтобы
заговорить об этом.
Неточные совпадения
— А я тебе говорю, что, если ты поедешь, и я поеду
с тобой, непременно поеду, — торопливо и гневно
заговорила она. — Почему невозможно? Почему ты говоришь, что невозможно?
— Алексей! Не сердись на меня. Пожалуйста, пойми, что я не виновата, —
заговорила Варя,
с робкою улыбкой глядя на него.
Варенька сделала просто и естественно, как и всё, что она делала, движение, среднее между поклоном и приседанием, и тотчас же
заговорила с князем, как она говорила со всеми, нестесненно и просто.
Анна смотрела на худое, измученное,
с засыпавшеюся в морщинки пылью, лицо Долли и хотела сказать то, что она думала, именно, что Долли похудела; но, вспомнив, что она сама похорошела и что взгляд Долли сказал ей это, она вздохнула и
заговорила о себе.
— Приехали! — Вот он! — Который? — Помоложе-то, что ль? — А она-то, матушка, ни жива, ни мертва! —
заговорили в толпе, когда Левин, встретив невесту у подъезда,
с нею вместе вошел в церковь.