Человек окончательно был водворен на замкнутую социальную территорию, на ней захотел он быть господином,
забыл обо всем остальном мире и об иных мирах, на которые не простирается его власть и господство.
Эти дружеские пальцы вообще безжалостны, а иногда бестолковы, pardon, [простите (фр.).] но, вот верите ли, а я почти
забыл обо всем этом, о мерзостях-то, то есть я вовсе не забыл, но я, по глупости моей, всё время, пока был у Lise, старался быть счастливым и уверял себя, что я счастлив.
Вот Мерзопупиос и Штановский засели там в своей мурье и грызутся, разбирая по косточкам вопрос о подсудности, — это понятно, потому что они именно ничего, кроме этой мурьи, и не видят; но общество должно жить не так, оно должно иметь идеи легкие. Les messieurs et les dames обязаны
забывать обо всем, кроме взаимных друг к другу отношений.
«Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел, спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю. Тогда пошли искать девушку, но — не нашли ее. И забыли о ней, как
забывают обо всем на земле».
Неточные совпадения
— Анна Сергеевна, — поторопился сказать Базаров, — прежде
всего я должен вас успокоить. Перед вами смертный, который сам давно опомнился и надеется, что и другие
забыли его глупости. Я уезжаю надолго, и согласитесь, хоть я и не мягкое существо, но мне было бы невесело унести с собою мысль, что вы вспоминаете
обо мне с отвращением.
Не только Тагильский ждал этого момента — публика очень единодушно двинулась в столовую. Самгин ушел домой, думая о прогрессивном блоке, пытаясь представить себе место в нем, думая о Тагильском и
обо всем, что слышал в этот вечер.
Все это нужно было примирить, уложить плотно одно к другому, извлечь крупицы полезного,
забыть о том, что бесполезно.
— В-третьих, потому, что в письме этом, как в зеркале, видна ваша нежность, ваша осторожность, забота
обо мне, боязнь за мое счастье, ваша чистая совесть…
все, что указал мне в вас Андрей Иваныч и что я полюбила, за что
забываю вашу лень… апатию…
«К ней, к ней одной, ее видеть, слушать и ни о чем не думать,
обо всем забыть, хотя бы только на эту ночь, на час, на мгновение!» Пред самым входом в сени, еще на галерейке, он столкнулся с хозяином Трифоном Борисычем.
Он
обо всем забудет, а какую-нибудь зеленую кровлю, мелькнувшую ему по дороге, или галку на кресте — вот это он запомнит.