Из остальных я припоминаю всего только
два лица из всей этой молодежи: одного высокого смуглого человека, с черными бакенами, много говорившего, лет двадцати семи, какого-то учителя или вроде того, и еще молодого парня моих лет, в русской поддевке, — лицо со складкой, молчаливое, из прислушивающихся.
Неточные совпадения
Выражение
лица не совсем доброе, но важное; двадцать
два года.
По возможности полные сведения имели только два-три
лица; более всех знал покойный Андроников, имея уже давно деловые сношения с Ахмаковыми и особенно с Катериной Николавной по одному случаю.
Два-три раза улыбка опять просвечивалась было на ее
лице; одно время она очень покраснела, но под конец решительно испугалась и стала бледнеть.
Повторяю, я еще не видал его в таком возбуждении, хотя
лицо его было весело и сияло светом; но я заметил, что когда он вынимал из портмоне
два двугривенных, чтоб отдать офицеру, то у него дрожали руки, а пальцы совсем не слушались, так что он наконец попросил меня вынуть и дать поручику; я забыть этого не могу.
До сего вечера, пятнадцатого ноября, я побывал там всего раза
два, и Зерщиков, кажется, уже знал меня в
лицо; но знакомых я еще никого не имел.
— Presente! [Я здесь! (франц.)] — откликнулся из-за ширм дребезжащий женский голос с парижским акцентом, и не более как через
две минуты выскочила mademoiselle Alphonsine, наскоро одетая, в распашонке, только что с постели, — странное какое-то существо, высокого роста и сухощавая, как щепка, девица, брюнетка, с длинной талией, с длинным
лицом, с прыгающими глазами и с ввалившимися щеками, — страшно износившееся существо!
Это был человечек с одной из тех глупо-деловых наружностей, которых тип я так ненавижу чуть ли не с моего детства; лет сорока пяти, среднего роста, с проседью, с выбритым до гадости
лицом и с маленькими правильными седенькими подстриженными бакенбардами, в виде
двух колбасок, по обеим щекам чрезвычайно плоского и злого
лица.
Когда Татьяна Павловна перед тем вскрикнула: «Оставь образ!» — то выхватила икону из его рук и держала в своей руке Вдруг он, с последним словом своим, стремительно вскочил, мгновенно выхватил образ из рук Татьяны и, свирепо размахнувшись, из всех сил ударил его об угол изразцовой печки. Образ раскололся ровно на
два куска… Он вдруг обернулся к нам, и его бледное
лицо вдруг все покраснело, почти побагровело, и каждая черточка в
лице его задрожала и заходила...
— Да, да, но… мы их помирим, n'est-ce pas? Тут пустая мелкая ссора
двух достойнейших женщин, n'est-ce pas? Я только на тебя одного и надеюсь… Мы это здесь все приведем в порядок; и какая здесь странная квартира, — оглядывался он почти боязливо, — и знаешь, этот хозяин… у него такое
лицо… Скажи, он не опасен?
Я тотчас же пошлю к князю В—му и к Борису Михайловичу Пелищеву, его друзьям с детства; оба — почтенные влиятельные в свете
лица, и, я знаю это, они уже
два года назад с негодованием отнеслись к некоторым поступкам его безжалостной и жадной дочери.
Повторяю, я был в вдохновении и в каком-то счастье, но я не успел договорить: она вдруг как-то неестественно быстро схватила меня рукой за волосы и раза
два качнула меня изо всей силы книзу… потом вдруг бросила и ушла в угол, стала
лицом к углу и закрыла
лицо платком.
Он подошел и положил, а сам стал над нею, пристально с минуту смотрел ей в
лицо и вдруг, нагнувшись, поцеловал ее
два раза в ее бледные губы.
Подъезжая к крыльцу, заметил он выглянувшие из окна почти в одно время
два лица: женское, в чепце, узкое, длинное, как огурец, и мужское, круглое, широкое, как молдаванские тыквы, называемые горлянками, из которых делают на Руси балалайки, двухструнные легкие балалайки, красу и потеху ухватливого двадцатилетнего парня, мигача и щеголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц, собравшихся послушать его тихоструйного треньканья.
Через час он шагал по блестящему полу пустой комнаты, мимо зеркал в простенках пяти окон, мимо стульев, чинно и скучно расставленных вдоль стен, а со стен на него неодобрительно смотрели
два лица, одно — сердитого человека с красной лентой на шее и яичным желтком медали в бороде, другое — румяной женщины с бровями в палец толщиной и брезгливо отвисшей губою.
Мне, например, и еще
двум лицам в этой зале совершенно случайно стал известен, еще неделю назад, один факт, именно, что Иван Федорович Карамазов посылал в губернский город для размена два пятипроцентные билета по пяти тысяч каждый, всего, стало быть, на десять тысяч.
Неточные совпадения
Бурмистр потупил голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! // Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое
лицо.) // За барщину ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше — подождет!
Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее. Казалось, эти звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут встали
лицом к
лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и другой, который врывался откуда-то со стороны и заявлял о совершенной своей независимости от первого.
В соседней бильярдной слышались удары шаров, говор и смех. Из входной двери появились
два офицера: один молоденький, с слабым, тонким
лицом, недавно поступивший из Пажеского корпуса в их полк; другой пухлый, старый офицер с браслетом на руке и заплывшими маленькими глазами.
Он почувствовал, что ему не выдержать того всеобщего напора презрения и ожесточения, которые он ясно видел на
лице и этого приказчика, и Корнея, и всех без исключения, кого он встречал в эти
два дня.
Левин молчал, поглядывая на незнакомые ему
лица двух товарищей Облонского и в особенности на руку элегантного Гриневича, с такими белыми длинными пальцами, с такими длинными, желтыми, загибавшимися в конце ногтями и такими огромными блестящими запонками на рубашке, что эти руки, видимо, поглощали всё его внимание и не давали ему свободы мысли. Облонский тотчас заметил это и улыбнулся.