Неточные совпадения
Любопытно, что этот человек, столь поразивший меня с самого детства, имевший такое капитальное влияние на склад всей души моей и даже, может быть, еще надолго заразивший собою все мое
будущее, этот человек даже и теперь
в чрезвычайно многом остается для меня совершенною загадкой.
Я с самого детства привык воображать себе этого человека, этого «
будущего отца моего» почти
в каком-то сиянии и не мог представить себе иначе, как на первом месте везде.
Кроме нищеты, стояло нечто безмерно серьезнейшее, — не говоря уже о том, что все еще была надежда выиграть процесс о наследстве, затеянный уже год у Версилова с князьями Сокольскими, и Версилов мог получить
в самом ближайшем
будущем имение, ценностью
в семьдесят, а может и несколько более тысяч.
Вошли две дамы, обе девицы, одна — падчерица одного двоюродного брата покойной жены князя, или что-то
в этом роде, воспитанница его, которой он уже выделил приданое и которая (замечу для
будущего) и сама была с деньгами; вторая — Анна Андреевна Версилова, дочь Версилова, старше меня тремя годами, жившая с своим братом у Фанариотовой и которую я видел до этого времени всего только раз
в моей жизни, мельком на улице, хотя с братом ее, тоже мельком, уже имел
в Москве стычку (очень может быть, и упомяну об этой стычке впоследствии, если место будет, потому что
в сущности не стоит).
Оставьте Россию, если вы
в ней разуверились, и работайте для
будущего, — для
будущего еще неизвестного народа, но который составится из всего человечества, без разбора племен.
— Долго рассказывать… А отчасти моя идея именно
в том, чтоб оставили меня
в покое. Пока у меня есть два рубля, я хочу жить один, ни от кого не зависеть (не беспокойтесь, я знаю возражения) и ничего не делать, — даже для того великого
будущего человечества, работать на которого приглашали господина Крафта. Личная свобода, то есть моя собственная-с, на первом плане, а дальше знать ничего не хочу.
Да зачем я непременно должен любить моего ближнего или ваше там
будущее человечество, которое я никогда не увижу, которое обо мне знать не будет и которое
в свою очередь истлеет без всякого следа и воспоминания (время тут ничего не значит), когда Земля обратится
в свою очередь
в ледяной камень и будет летать
в безвоздушном пространстве с бесконечным множеством таких же ледяных камней, то есть бессмысленнее чего нельзя себе и представить!
Да черт мне
в них, и до
будущего, когда я один только раз на свете живу!
Устраняя себя передачею письма из рук
в руки, и именно молча, я уж тем самым тотчас бы выиграл, поставив себя
в высшее над Версиловым положение, ибо, отказавшись, насколько это касается меня, от всех выгод по наследству (потому что мне, как сыну Версилова, уж конечно, что-нибудь перепало бы из этих денег, не сейчас, так потом), я сохранил бы за собою навеки высший нравственный взгляд на
будущий поступок Версилова.
Но прежнего недавнего беспокойства во мне уже не было; я отложил все до срока, уже не трепеща перед
будущим, как еще недавно, но как богач, уверенный
в своих средствах и силах.
И надо так сказать, что уже все ходило по его знаку, и само начальство ни
в чем не препятствовало, и архимандрит за ревность благодарил: много на монастырь жертвовал и, когда стих находил, очень о душе своей воздыхал и о
будущем веке озабочен был немало.
Весь бессвязный разговор его, разумеется, вертелся насчет процесса, насчет возможного исхода; насчет того еще, что навестил его сам командир полка и что-то долго ему отсоветовал, но он не послушался; насчет записки, им только что и куда-то поданной; насчет прокурора; о том, что его, наверно, сошлют, по лишении прав, куда-нибудь
в северную полосу России; о возможности колонизоваться и выслужиться
в Ташкенте; о том, что научит своего сына (
будущего, от Лизы) тому-то и передаст ему то-то, «
в глуши,
в Архангельске,
в Холмогорах».
Русская женщина все разом отдает, коль полюбит, — и мгновенье, и судьбу, и настоящее, и
будущее: экономничать не умеют, про запас не прячут, и красота их быстро уходит
в того, кого любят.
Он хранит
в себе
будущее России.
Но особенно грустно мне было припоминать ее глубоко удивленные взгляды, которые я часто заставал на себе во все наше время:
в них сказывалось совершенное понимание своей судьбы и ожидавшего ее
будущего, так что мне самому даже бывало тяжело от этих взглядов, хотя, признаюсь, я
в разговоры с ней тогда не пускался и третировал все это как-то свысока.
Впрочем,
в встрече его с нею и
в двухлетних страданиях его было много и сложного: «он не захотел фатума жизни; ему нужна была свобода, а не рабство фатума; через рабство фатума он принужден был оскорбить маму, которая просидела
в Кенигсберге…» К тому же этого человека, во всяком случае, я считал проповедником: он носил
в сердце золотой век и знал
будущее об атеизме; и вот встреча с нею все надломила, все извратила!
Еще Пушкин наметил сюжеты
будущих романов своих
в «Преданиях русского семейства», и, поверьте, что тут действительно все, что у нас было доселе красивого.
Неточные совпадения
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и
будущему…
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества
будущего.]
Он порешил однажды навсегда, что старая жизнь безвозвратно канула
в вечность и что, следовательно, незачем и тревожить этот хлам, который не имеет никакого отношения к
будущему.
Но меланхолический вид (предтеча
будущего мистицизма) прикрывал
в нем много наклонностей, несомненно порочных.
А глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали
в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на
будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени
в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.