Неточные совпадения
Родив меня, мать
была еще молода и хороша, а стало
быть, нужна ему, а крикун
ребенок, разумеется,
был всему помехою, особенно в путешествиях.
— Сделайте одолжение, — прибавила тотчас же довольно миловидная молоденькая женщина, очень скромно одетая, и, слегка поклонившись мне, тотчас же вышла. Это
была жена его, и, кажется, по виду она тоже спорила, а ушла теперь кормить
ребенка. Но в комнате оставались
еще две дамы — одна очень небольшого роста, лет двадцати, в черном платьице и тоже не из дурных, а другая лет тридцати, сухая и востроглазая. Они сидели, очень слушали, но в разговор не вступали.
Позвольте-с: у меня
был товарищ, Ламберт, который говорил мне
еще шестнадцати лет, что когда он
будет богат, то самое большое наслаждение его
будет кормить хлебом и мясом собак, когда
дети бедных
будут умирать с голоду; а когда им топить
будет нечем, то он купит целый дровяной двор, сложит в поле и вытопит поле, а бедным ни полена не даст.
Наконец все кончилось совсем неожиданно: мы пристали раз, уже совсем в темноте, к одной быстро и робко проходившей по бульвару девушке, очень молоденькой, может
быть только лет шестнадцати или
еще меньше, очень чисто и скромно одетой, может
быть живущей трудом своим и возвращавшейся домой с занятий, к старушке матери, бедной вдове с
детьми; впрочем, нечего впадать в чувствительность.
Я пристал к нему, и вот что узнал, к большому моему удивлению:
ребенок был от князя Сергея Сокольского. Лидия Ахмакова, вследствие ли болезни или просто по фантастичности характера, действовала иногда как помешанная. Она увлеклась князем
еще до Версилова, а князь «не затруднился принять ее любовь», выразился Васин. Связь продолжалась мгновение: они, как уже известно, поссорились, и Лидия прогнала от себя князя, «чему, кажется, тот
был рад».
К тому же сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда единственный источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое оружие и мое утешение, иначе я бы, может
быть, убил себя
еще ребенком.
Она наконец ушла. Апельсины и пряники
поели еще до моего прихода сенаторские и графские
дети, а четыре двугривенных у меня тотчас же отнял Ламберт; на них накупили они в кондитерской пирожков и шоколаду и даже меня не попотчевали.
Когда на коленки их у паперти ставила, все
еще в башмачонках
были, каких ни
есть, да в салопчиках, все как ни
есть, а купецкие
дети; а тут уж пошли бегать и босенькие: на
ребенке одежонка горит, известно.
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты,
еще невинная,
еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы
есть несколько таких нот — и с последней нотой обморок!
— Или идиотка; впрочем, я думаю, что и сумасшедшая. У нее
был ребенок от князя Сергея Петровича (по сумасшествию, а не по любви; это — один из подлейших поступков князя Сергея Петровича);
ребенок теперь здесь, в той комнате, и я давно хотел тебе показать его. Князь Сергей Петрович не смел сюда приходить и смотреть на
ребенка; это
был мой с ним уговор
еще за границей. Я взял его к себе, с позволения твоей мамы. С позволения твоей мамы хотел тогда и жениться на этой… несчастной…
И далеко не единичный случай, что самые отцы и родоначальники бывших культурных семейств смеются уже над тем, во что, может
быть,
еще хотели бы верить их
дети.
Неточные совпадения
Кити
еще была ребенок, когда Левин вышел из университета.
Левин в душе осуждал это и не понимал
еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен
был наступить для нее, когда она
будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома,
будет носить, кормить и воспитывать
детей.
Было что-то оскорбительное в том, что он сказал: «вот это хорошо», как говорят
ребенку, когда он перестал капризничать, и
еще более
была оскорбительна та противоположность между ее виноватым и его самоуверенным тоном; и она на мгновенье почувствовала в себе поднимающееся желание борьбы; но, сделав усилие над собой, она подавила его и встретила Вронского так же весело.
Прошло
еще несколько минут, они отошли
еще дальше от
детей и
были совершенно одни. Сердце Вареньки билось так, что она слышала удары его и чувствовала, что краснеет, бледнеет и опять краснеет.
— Может
быть, всё это хорошо; но мне-то зачем заботиться об учреждении пунктов медицинских, которыми я никогда не пользуюсь, и школ, куда я своих
детей не
буду посылать, куда и крестьяне не хотят посылать
детей, и я
еще не твердо верю, что нужно их посылать? — сказал он.