Неточные совпадения
Прежде она
была гувернантка,
была прекрасно образована, хороша собой и, по бедности, вышла замуж за старика чиновника, моего
отца.
Когда же
отец мой умер скоропостижно и скудное наследство
было разделено между его наследниками, матушка осталась одна со мною, с ничтожною суммою денег, которая досталась на ее долю.
Помню еще, что матушка начала что-то горько и горячо говорить
отцу, указывая на меня (я
буду и вперед в этом рассказе называть его
отцом, потому что уже гораздо после узнала, что он мне не родной).
Отец казался мне всегда до того жалким, до того терпящим гонения, до того задавленным, до того страдальцем, что для меня
было страшным, неестественным делом не любить его без памяти, не утешать его, не ласкаться к нему, не стараться об нем всеми силами.
Может
быть, матушка
была слишком строга ко мне, и я привязалась к
отцу как к существу, которое, по моему мнению, страдает вместе со мною, заодно.
Может
быть, самое поведение
отца навело меня на эту мысль; может
быть, я слышала что-нибудь, что теперь вышло из моей памяти; но как-то странно понятен
был для меня смысл слов
отца, когда он сказал их один раз при мне с каким-то особенным чувством.
Раз, помню (конечно, что я расскажу теперь, ничтожно мелочно, грубо, но именно такие воспоминания как-то особенно терзают меня и мучительнее всего напечатлелись в моей памяти), — раз, в один вечер, когда
отца не
было дома, матушка стала посылать меня в лавочку купить ей чаю и сахару.
Тогда я, испугавшись больше прежнего, начала ему объяснять, что когда умрет матушка, то мы уже не
будем больше жить на чердаке, что он куда-то поведет меня, что мы оба
будем богаты и счастливы, и уверяла его, наконец, что он сам мне обещал все это. Уверяя его, я
была совершенно уверена, что действительно
отец мой говорил об этом прежде, по крайней мере мне это так казалось.
Б. рассказал очень многое о дружбе его с
отцом; между прочим, что они не раз сходились вместе и
выпив немного, начинали вместе плакать о своей судьбе, о том, что они не узнаны.
Весь вечер
была я в каком-то ужасе и первый раз не смела глядеть на
отца и не подходила к нему.
Но этому роману суждено
было продолжаться недолго: я вскоре лишилась
отца и матери.
Б. рассказывает, что в этот же вечер, перед сумерками, он встретился с князем Х-м, известным дилетантом, человеком глубоко понимавшим и любившим искусство. Они шли вместе, толкуя о новоприбывшем артисте, как вдруг, на повороте одной улицы, Б. увидел моего
отца, который стоял перед окном магазина и пристально всматривался в афишку, на которой крупными литерами объявлено
было о концерте С-ца и которая лежала на окне магазина.
Отец отвечал равнодушно, что не знает, что у него
есть одно дело поважнее концертов и всех заезжих виртуозов, но, впрочем, посмотрит, увидит, и если выдастся свободный часок, отчего же нет? когда-нибудь сходит.
— На! — закричал он, всовывая мне в руки деньги, — на! возьми их назад! Я тебе теперь не
отец, слышишь ли ты? Я не хочу
быть теперь твоим папой! Ты любишь маму больше меня! так и ступай к маме! А я тебя знать не хочу! — Сказав это, он оттолкнул меня и опять побежал по лестнице. Я, плача, бросилась догонять его.
Кончив туалет,
отец взял шляпу, но, выходя, попросил стакан воды; он
был бледен и в изнеможении присел на стул.
Я поклонилась.
Отец поклонился вместе со мною… Он
был ужасно бледен; губы его двигались и что-то шептали.
Но молиться я не могла; я
была поражена, даже испугана; я вспомнила слова
отца в ту последнюю ночь, у тела моей матери, и со мной сделался нервный припадок. Я слегла в постель больная, и в этот вторичный период моей болезни едва не умерла; вот как
был этот случай.
Так вот, вот где
был этот рай! — пронеслось в моей голове, — вот куда я хотела идти с бедным
отцом…
Я искала глазами
отца: «Он должен
быть здесь, он здесь», — думала я, и сердце мое билось от ожидания… дух во мне занимался.
Я смотрела на старика: «Нет! это
был не
отец; это его убийца!» — мелькнуло в уме моем.
Княжна позвала
отца, который
был в двух шагах и говорил с доктором.
И, проговорив это, она робко и задумчиво сошла вниз, как будто еще не уверилась: каков
будет прием
отца.
Все во мне оживилось предчувствием. Задыхаясь от ожидания, я сбежала вниз и отворила дверь в кабинет. Ее не
было. Вдруг Катя обхватила меня сзади и горячо поцеловала. Смех, слезы… Мигом Катя вырвалась из моих объятий, вскарабкалась на
отца, вскочила на его плечи, как белка, но, не удержавшись, прыгнула с них на диван. За нею упал и князь. Княжна плакала от восторга.
Я слушала из всех сил, воспламенялась вместе с другими, смеялась или
была растрогана, и тут-то узнала я в подробности все то, что касалось до моего
отца и до моего первого детства.
Порой — и это случалось все чаще и чаще — я испытывала странную потребность оставаться одной и думать, все думать: моя настоящая минута похожа
была на то время, когда еще я жила у родителей и когда вначале, прежде чем сошлась с
отцом, целый год думала, соображала, приглядывалась из своего угла на свет божий, так что наконец совсем одичала среди фантастических призраков, мною же созданных.
Он меня очень любил, вспомнил о моем
отце, о прошедшем, и когда я
спела перед ним два-три раза, он с серьезным, с озабоченным видом, даже с какою-то таинственностью, объявил, что средства
есть несомненные, может
быть даже и талант, и что не учить меня невозможно.