Неточные совпадения
Он действительно исчез куда-то на два дня, но на третий явился опять,
как ни в чем не бывало, и снова начал продолжать свою прежнюю
жизнь.
Последовало формальное изгнание, и, в последние два года своей
жизни, отчим
как будто в воду канул и его уже нигде не видали.
Он поступил
как фантазер,
как поэт, да так он и всегда поступал в
жизни.
Уверьте его, что он не артист, и я вам говорю, что он умрет на месте
как пораженный громом, потому что страшно расставаться с неподвижной идеей, которой отдал на жертву всю
жизнь и которой основание все-таки глубоко и серьезно, ибо призвание его вначале было истинное.
Он должен был так умереть, когда все, поддерживавшее его в
жизни, разом рухнуло, рассеялось
как призрак,
как бесплотная, пустая мечта.
Я нарочно рассказала так подробно этот эпизод моего детства, первого появления Кати в моей
жизни. Но наши истории нераздельны. Ее роман — мой роман.
Как будто суждено мне было встретить ее;
как будто суждено ей было найти меня. Да и я не могла отказать себе в удовольствии перенестись еще раз воспоминанием в мое детство… Теперь рассказ мой пойдет быстрее.
Жизнь моя вдруг впала в какое-то затишье, и я
как будто очнулась вновь, когда мне уж минуло шестнадцать лет…
Новая
жизнь моя пошла так безмятежно и тихо,
как будто я поселилась среди затворников…
К тому же я скоро заметила инстинктом, предчувствием, что судьба ее вовсе не так красна,
как о том можно было судить с первого взгляда по ее тихой, казавшейся спокойною,
жизни, по видимой свободе, по безмятежно-ясной улыбке, которая так часто светлела на лице ее, и потому каждый день моего развития объяснял мне что-нибудь новое в судьбе моей благодетельницы, что-то такое, что мучительно и медленно угадывалось сердцем моим, и вместе с грустным сознанием все более и более росла и крепла моя к ней привязанность.
И чем, казалось, счастливее была она, чем покойнее, яснее была минута ее
жизни, тем ближе была тоска, тем вероятнее была внезапная грусть, слезы:
как будто на нее находил припадок.
Я наблюдала, замечала, угадывала, и с самого начала вселилось в меня темное подозрение, что какая-то тайна лежит на всем этом, что эти внезапные взрывы уязвленного сердца не простой нервный кризис, что недаром же всегда хмурен муж, что недаром это
как будто двусмысленное сострадание его к бедной, больной жене, что недаром всегдашняя робость и трепет ее перед ним и эта смиренная, странная любовь, которую она даже не смела проявить пред мужем, что недаром это уединение, эта монастырская
жизнь, эта краска и эта внезапная смертная бледность на лице ее в присутствии мужа.
Я взяла один из них, затворила шкаф и унесла к себе книгу с таким странным ощущением, с таким биением и замиранием сердца,
как будто я предчувствовала, что в моей
жизни совершается большой переворот.
Теперь же сознание
как будто вдруг осветило для меня всю прошлую
жизнь мою.
Действительно, почти каждая страница, прочитанная мною, была мне уж
как будто знакома,
как будто уже давно прожита;
как будто все эти страсти, вся эта
жизнь, представшая передо мною в таких неожиданных формах, в таких волшебных картинах, уже была мною испытана.
И
как не завлечься было мне до забвения настоящего, почти до отчуждения от действительности, когда передо мной в каждой книге, прочитанной мною, воплощались законы той же судьбы, тот же дух приключений, который царил над жизнию человека, но истекая из какого-то главного закона
жизни человеческой, который был условием спасения, охранения и счастия.
Как будто что-то пророчески теснилось мне в душу, и с каждым днем все более и более крепла надежда в душе моей, хотя вместе с тем все сильнее и сильнее были мои порывы в эту будущность, в эту
жизнь, которая каждодневно поражала меня в прочитанном мною со всей силой, свойственной искусству, со всеми обольщениями поэзии.
Как будто какое-то отчаяние вступило, наконец, в ее душу; она, видимо, была под гнетом чего-то неведомого, неопределенного, в чем и сама она не могла дать отчета, чего-то ужасного и вместе с тем ей самой непонятного, но которое она приняла
как неизбежный крест своей осужденной
жизни.
Вот это письмо; я привожу его здесь. Смутно поняла я, что в нем было, и потом долго не оставляли меня разгадка и тяжелая дума. С этой минуты
как будто переломилась моя
жизнь. Сердце мое было потрясено и возмущено надолго, почти навсегда, потому что много вызвало это письмо за собою. Я верно загадала о будущем.
Это письмо было прощальное, последнее, страшное; когда я прочла его, то почувствовала такое болезненное сжатие сердца,
как будто я сама все потеряла,
как будто все навсегда отнялось от меня, даже мечты и надежды,
как будто ничего более не осталось при мне, кроме ненужной более
жизни.
Мы обыкновенно проходили по самым живучим, по самым кропотливым улицам, и мне так нравилась такая обстановка начала моей артистической
жизни, контраст между этой повседневной мелочью, маленькой, но живой заботой и искусством, которое ожидало меня в двух шагах от этой
жизни, в третьем этаже огромного дома, набитого сверху донизу жильцами, которым,
как мне казалось, ровно нет никакого дела ни до
какого искусства.
— Прежде были и другие кругом меня; ты не знаешь, Неточка. Они меня все оставили, все ушли, точно призраки были. А я их так ждала, всю
жизнь ждала; бог с ними! Смотри, Неточка: видишь,
какая глубокая осень; скоро пойдет снег: с первым снегом я и умру, — да; но я и не тужу. Прощайте!
Это долгое страдание, которое я уже знала теперь все наизусть, эта
жизнь без просвета, эта любовь робкая, ничего не требующая, и даже теперь, теперь, почти на смертном одре своем, когда сердце рвется пополам от боли, она,
как преступная, боится малейшего ропота, жалобы, — и вообразив, выдумав новое горе, она уже покорилась ему, помирилась с ним!..
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на
жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен,
как бревно. Я ему прямо скажу:
как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить
жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что
жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо,
какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он
жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а
как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это несколько раз уже замечал… Говорит: «
Как хотите, для науки я
жизни не пощажу».