— Если так, то вы человек без сердца! — вскричала Аглая, — неужели вы не видите, что не в меня она влюблена, а вас, вас одного она любит! Неужели вы всё в ней успели заметить, а этого не заметили? Знаете, что это такое, что означают эти письма? Это ревность; это больше чем ревность! Она… вы думаете, она в самом деле замуж за Рогожина выйдет, как она пишет здесь в письмах? Она
убьет себя на другой день, только что мы обвенчаемся!
Она бы
убила себя, вы ее не знаете, и… всё равно, я бы всё рассказал потом Аглае Ивановне и… Видите, Евгений Павлович, я вижу, что вы, кажется, всего не знаете.
Я его рекомендовал одной госпоже, старой знатной барыне, что он раскаивается и хочет
убить себя от совести, а он пришел к ней, сел и засвистал.
Так, захватив сотни таких, очевидно не только не виноватых, но и не могущих быть вредными правительству людей, их держали иногда годами в тюрьмах, где они заражались чахоткой, сходили с ума или сами
убивали себя; и держали их только потому, что не было причины выпускать их, между тем как, будучи под рукой в тюрьме, они могли понадобиться для разъяснения какого-нибудь вопроса при следствии.
Неточные совпадения
Тяга была прекрасная. Степан Аркадьич
убил еще две штуки и Левин двух, из которых одного не нашел. Стало темнеть. Ясная, серебряная Венера низко на западе уже сияла из-за березок своим нежным блеском, и высоко на востоке уже переливался своими красными огнями мрачный Арктурус. Над головой у
себя Левин ловил и терял звезды Медведицы. Вальдшнепы уже перестали летать; но Левин решил подождать еще, пока видная ему ниже сучка березы Венера перейдет выше его и когда ясны будут везде звезды Медведицы.
«Что бы я был такое и как бы прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо жить для Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал,
убивал. Ничего из того, что составляет главные радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он всё-таки не мог представить
себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он жил.
Положим, меня научат, — продолжал он думать, — поставят, я пожму гашетку, говорил он
себе, закрывая глаза, — и окажется, что я
убил его, — сказал
себе Алексей Александрович и потряс головой, чтоб отогнать эти глупые мысли.
В первом письме Марья Николаевна писала, что брат прогнал ее от
себя без вины, и с трогательною наивностью прибавляла, что хотя она опять в нищете, но ничего не просит, не желает, а что только
убивает ее мысль о том, что Николай Дмитриевич пропадет без нее по слабости своего здоровья, и просила брата следить за ним.
— Стреляйте! — отвечал он, — я
себя презираю, а вас ненавижу. Если вы меня не
убьете, я вас зарежу ночью из-за угла. Нам на земле вдвоем нет места…