Неточные совпадения
Между прочим, он принял систему не торопить дочерей своих замуж, то
есть не «висеть у них над душой» и не беспокоить их слишком томлением своей родительской
любви об их счастии, как невольно и естественно происходит сплошь да рядом даже в самых умных семействах, в которых накопляются взрослые дочери.
Может
быть, несколько слепая
любовь и слишком горячая дружба сестер и преувеличивали дело, но судьба Аглаи предназначалась между ними, самым искренним образом,
быть не просто судьбой, а возможным идеалом земного рая.
Конечно, ему всех труднее говорить об этом, но если Настасья Филипповна захотела бы допустить в нем, в Тоцком, кроме эгоизма и желания устроить свою собственную участь, хотя несколько желания добра и ей, то поняла бы, что ему давно странно и даже тяжело смотреть на ее одиночество: что тут один только неопределенный мрак, полное неверие в обновление жизни, которая так прекрасно могла бы воскреснуть в
любви и в семействе и принять таким образом новую цель; что тут гибель способностей, может
быть, блестящих, добровольное любование своею тоской, одним словом, даже некоторый романтизм, не достойный ни здравого ума, ни благородного сердца Настасьи Филипповны.
Мне кажется, для них
была ужасным наслаждением моя
любовь к Мари, и вот в этом одном, во всю тамошнюю жизнь мою, я и обманул их.
В эти пять лет ее петербургской жизни
было одно время, вначале, когда Афанасий Иванович особенно не жалел для нее денег; он еще рассчитывал тогда на ее
любовь и думал соблазнить ее, главное, комфортом и роскошью, зная, как легко прививаются привычки роскоши и как трудно потом отставать от них, когда роскошь мало-помалу обращается в необходимость.
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно испугался вдруг Лебедев и, бросаясь к спавшему на руках дочери ребенку, несколько раз с испуганным видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной ребенок, дочь
Любовь, — обратился он к князю, — и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в родах. А эта пигалица
есть дочь моя Вера, в трауре… А этот, этот, о, этот…
— Что же, твою
любовь от злости не отличишь, — улыбнулся князь, — а пройдет она, так, может, еще пуще беда
будет. Я, брат Парфен, уж это тебе говорю…
— Ненавидеть
будешь очень ее за эту же теперешнюю
любовь, за всю эту муку, которую теперь принимаешь.
Я слыхивал, что
есть такие, что именно этакой
любви ищут… только…
А мне на мысль пришло, что если бы не
было с тобой этой напасти, не приключилась бы эта
любовь, так ты, пожалуй, точь-в-точь как твой отец бы стал, да и в весьма скором времени.
Правда, он прибавил потом, что «твоя жалость, может
быть, еще пуще моей
любви», — но он на себя клевещет.
Если бы, любя женщину более всего на свете или предвкушая возможность такой
любви, вдруг увидеть ее на цепи, за железною решеткой, под палкой смотрителя, — то такое впечатление
было бы несколько сходно с тем, что ощутил теперь князь.
Если бы кто сказал ему в эту минуту, что он влюбился, влюблен страстною
любовью, то он с удивлением отверг бы эту мысль и, может
быть, даже с негодованием.
Всё это
было вполне искренно, и он ни разу не усомнился и не допустил ни малейшей «двойной» мысли о возможности
любви к нему этой девушки или даже о возможности своей
любви к этой девушке.
Знаешь ли, что женщина способна замучить человека жестокостями и насмешками и ни разу угрызения совести не почувствует, потому что про себя каждый раз
будет думать, смотря на тебя: «Вот теперь я его измучаю до смерти, да зато потом ему
любовью моею наверстаю…»
— Мне кажется, вы ко мне несправедливы, — сказал он, — ведь я ничего не нахожу дурного в том, что он так думал, потому что все склонны так думать; к тому же, может
быть, он и не думал совсем, а только этого хотел… ему хотелось в последний раз с людьми встретиться, их уважение и
любовь заслужить; это ведь очень хорошие чувства, только как-то всё тут не так вышло; тут болезнь и еще что-то! Притом же у одних всё всегда хорошо выходит, а у других ни на что не похоже…
— Я не могу так пожертвовать собой, хоть я и хотел один раз и… может
быть, и теперь хочу. Но я знаю наверно, что она со мной погибнет, и потому оставляю ее. Я должен
был ее видеть сегодня в семь часов; я, может
быть, не пойду теперь. В своей гордости она никогда не простит мне
любви моей, — и мы оба погибнем! Это неестественно, но тут всё неестественно. Вы говорите, она любит меня, но разве это
любовь? Неужели может
быть такая
любовь, после того, что я уже вытерпел! Нет, тут другое, а не
любовь!
И может
быть, на мой закат печальный
Блеснет
любовь улыбкою прощальной.
Рассказывали, хотя слухи
были и не совершенно точные, что Гавриле Ардалионовичу и тут ужасно не посчастливилось; что, улучив время, когда Варвара Ардалионовна бегала к Лизавете Прокофьевне, он, наедине с Аглаей, вздумал
было заговорить о
любви своей; что, слушая его, Аглая, несмотря на всю свою тоску и слезы, вдруг расхохоталась и вдруг предложила ему странный вопрос: сожжет ли он, в доказательство своей
любви, свой палец сейчас же на свечке?
Они расстались. Евгений Павлович ушел с убеждениями странными: и, по его мнению, выходило, что князь несколько не в своем уме. И что такое значит это лицо, которого он боится и которое так любит! И в то же время ведь он действительно, может
быть, умрет без Аглаи, так что, может
быть, Аглая никогда и не узнает, что он ее до такой степени любит! Ха-ха! И как это любить двух? Двумя разными
любвями какими-нибудь? Это интересно… бедный идиот! И что с ним
будет теперь?
Но наконец Ипполит кончил следующею мыслью: «Я ведь боюсь лишь за Аглаю Ивановну: Рогожин знает, как вы ее любите;
любовь за
любовь; вы у него отняли Настасью Филипповну, он убьет Аглаю Ивановну; хоть она теперь и не ваша, а все-таки ведь вам тяжело
будет, не правда ли?» Он достиг цели; князь ушел от него сам не свой.
Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где
было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в сердце мальчика // С
любовью к бедной матери //
Любовь ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Милон. А! теперь я вижу мою погибель. Соперник мой счастлив! Я не отрицаю в нем всех достоинств. Он, может
быть, разумен, просвещен, любезен; но чтоб мог со мною сравниться в моей к тебе
любви, чтоб…
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная
любовь ваша…
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему
любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на
любовь бы походила. Это
будет гораздо прочнее. Тогда после двадцати лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее
быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и
будете оба совершенно благополучны.
Мы уже видели, что так называемые вериги его
были не более как помочи; из дальнейших же объяснений летописца усматривается, что и прочие подвиги
были весьма преувеличены Грустиловым и что они в значительной степени сдабривались духовною
любовью.