Неточные совпадения
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более
не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и
понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если
не пожелает, то
не взыщите, когда-нибудь в другое время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы
не забыть включить…
Эта сухая материя особенно
понравилась генеральше, которой почти никогда
не удавалось говорить о своей родословной, при всем желании, так что она встала из-за стола в возбужденном состоянии духа.
— Почему? Что тут странного? Отчего ему
не рассказывать? Язык есть. Я хочу знать, как он умеет говорить. Ну, о чем-нибудь. Расскажите, как вам
понравилась Швейцария, первое впечатление. Вот вы увидите, вот он сейчас начнет, и прекрасно начнет.
— С тех пор я ужасно люблю ослов. Это даже какая-то во мне симпатия. Я стал о них расспрашивать, потому что прежде их
не видывал, и тотчас же сам убедился, что это преполезнейшее животное, рабочее, сильное, терпеливое, дешевое, переносливое; и чрез этого осла мне вдруг вся Швейцария стала
нравиться, так что совершенно прошла прежняя грусть.
— Да за что же, черт возьми! Что вы там такое сделали? Чем
понравились? Послушайте, — суетился он изо всех сил (все в нем в эту минуту было как-то разбросано и кипело в беспорядке, так что он и с мыслями собраться
не мог), — послушайте,
не можете ли вы хоть как-нибудь припомнить и сообразить в порядке, о чем вы именно там говорили, все слова, с самого начала?
Не заметили ли вы чего,
не упомните ли?
Варвара Ардалионовна была девица лет двадцати трех, среднего роста, довольно худощавая, с лицом
не то чтобы очень красивым, но заключавшим в себе тайну
нравиться без красоты и до страсти привлекать к себе.
— Да, мне ваш брат
не очень
нравится.
Но ему до того
понравились эти часы и до того соблазнили его, что он наконец
не выдержал: взял нож и, когда приятель отвернулся, подошел к нему осторожно сзади, наметился, возвел глаза к небу, перекрестился и, проговорив про себя с горькою молитвой: «Господи, прости ради Христа!» — зарезал приятеля с одного раза, как барана, и вынул у него часы.
Коля тотчас же хотел было рассердиться за слово «
не выживешь», но отложил до другого раза, и если бы только самое слово
не было уж слишком обидно, то, пожалуй, и совсем извинил бы его: до того
понравилось ему волнение и беспокойство Лизаветы Прокофьевны при известии о болезни князя.
— Ну, мне только
не растеряй, снеси, хоть и без почтительности, но только с уговором, — прибавила она, пристально его оглядывая, — до порога только и допущу, а принять сегодня тебя
не намерена. Дочь Веру присылай хоть сейчас, мне она очень
нравится.
Сказав это, Коля вскочил и расхохотался так, как, может быть, никогда ему
не удавалось смеяться. Увидав, что князь весь покраснел, Коля еще пуще захохотал; ему ужасно
понравилась мысль, что князь ревнует к Аглае, но он умолк тотчас же, заметив, что тот искренно огорчился. Затем они очень серьезно и озабоченно проговорили еще час или полтора.
— Трудно объяснить, только
не тех, про какие вы теперь, может быть, думаете, — надежд… ну, одним словом, надежд будущего и радости о том, что, может быть, я там
не чужой,
не иностранец. Мне очень вдруг на родине
понравилось. В одно солнечное утро я взял перо и написал к ней письмо; почему к ней —
не знаю. Иногда ведь хочется друга подле; и мне, видно, друга захотелось… — помолчав, прибавил князь.
«Чрезвычайно странные люди!» — подумал князь Щ., может быть, в сотый уже раз с тех пор, как сошелся с ними, но… ему
нравились эти странные люди. Что же касается до князя, то, может быть, он ему и
не слишком
нравился; князь Щ. был несколько нахмурен и как бы озабочен, когда все вышли на прогулку.
Иногда ему хотелось уйти куда-нибудь, совсем исчезнуть отсюда, и даже ему бы
нравилось мрачное, пустынное место, только чтобы быть одному с своими мыслями и чтобы никто
не знал, где он находится.
— Что вы пришли выпытать, в этом и сомнения нет, — засмеялся наконец и князь, — и даже, может быть, вы решили меня немножко и обмануть. Но ведь что ж, я вас
не боюсь; притом же мне теперь как-то всё равно, поверите ли? И… и… и так как я прежде всего убежден, что вы человек все-таки превосходный, то ведь мы, пожалуй, и в самом деле кончим тем, что дружески сойдемся. Вы мне очень
понравились, Евгений Павлыч, вы… очень, очень порядочный, по-моему, человек!
Но когда я, в марте месяце, поднялся к нему наверх, чтобы посмотреть, как они там „заморозили“, по его словам, ребенка, и нечаянно усмехнулся над трупом его младенца, потому что стал опять объяснять Сурикову, что он „сам виноват“, то у этого сморчка вдруг задрожали губы, и он, одною рукой схватив меня за плечо, другою показал мне дверь и тихо, то есть чуть
не шепотом, проговорил мне: „Ступайте-с!“ Я вышел, и мне это очень
понравилось,
понравилось тогда же, даже в ту самую минуту, как он меня выводил; но слова его долго производили на меня потом, при воспоминании, тяжелое впечатление какой-то странной, презрительной к нему жалости, которой бы я вовсе
не хотел ощущать.
Сестрам Аглаи почему-то
понравилась мысль о князе; даже казалась
не очень и странною; одним словом, они вдруг могли очутиться даже совсем на его стороне.
Князь с наслаждением вглядывался в его лицо и всё еще
не в силах был почему-то заговорить, ему дух спирало; лицо старика ему так
нравилось.
Неточные совпадения
Хлестаков. А мне
нравится здешний городок. Конечно,
не так многолюдно — ну что ж? Ведь это
не столица.
Не правда ли, ведь это
не столица?
Хлестаков. Вы, как я вижу,
не охотник до сигарок. А я признаюсь: это моя слабость. Вот еще насчет женского полу, никак
не могу быть равнодушен. Как вы? Какие вам больше
нравятся — брюнетки или блондинки?
Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже — я
не люблю людей двуличных. Мне очень
нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь, больше бы ничего и
не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Хлестаков. Хорошие заведения. Мне
нравится, что у вас показывают проезжающим все в городе. В других городах мне ничего
не показывали.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое
нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут
не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда
не услышишь.