Неточные совпадения
Особенно приметна была в этом лице его мертвая бледность, придававшая всей физиономии молодого человека изможденный
вид, несмотря
на довольно крепкое сложение, и вместе с тем что-то страстное, до страдания, не гармонировавшее с нахальною и грубою улыбкой и с резким, самодовольным его взглядом.
Присядьте-ка
на минутку; я вам уже изъяснил, что принимать вас очень часто не в состоянии; но помочь вам капельку искренно желаю, капельку, разумеется, то есть в
виде необходимейшего, а там как уж вам самим будет угодно.
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком
виде постараюсь вас отрекомендовать), то советую воспользоваться случаем и понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если не пожелает, то не взыщите, когда-нибудь в другое время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест
на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы не забыть включить…
Маменька их, генеральша Лизавета Прокофьевна, иногда косилась
на откровенность их аппетита, но так как иные мнения ее, несмотря
на всю наружную почтительность, с которою принимались дочерьми, в сущности, давно уже потеряли первоначальный и бесспорный авторитет между ними, и до такой даже степени, что установившийся согласный конклав трех девиц сплошь да рядом начинал пересиливать, то и генеральша, в
видах собственного достоинства, нашла удобнее не спорить и уступать.
Сначала с грустною улыбкой, а потом, весело и резво рассмеявшись, она призналась, что прежней бури во всяком случае и быть не могло; что она давно уже изменила отчасти свой взгляд
на вещи, и что хотя и не изменилась в сердце, но все-таки принуждена была очень многое допустить в
виде совершившихся фактов; что сделано, то сделано, что прошло, то прошло, так что ей даже странно, что Афанасий Иванович все еще продолжает быть так напуганным.
Несмотря
на прискорбный
вид, в ней предчувствовалась твердость и даже решимость.
Тут был и еще наблюдатель, который тоже еще не избавился от своего чуть не онемения при
виде Настасьи Филипповны; но он хоть и стоял «столбом»,
на прежнем месте своем, в дверях гостиной, однако успел заметить бледность и злокачественную перемену лица Гани. Этот наблюдатель был князь. Чуть не в испуге, он вдруг машинально ступил вперед.
Очевидно, у него и в помыслах не было встретить ее здесь, потому что
вид ее произвел
на него необыкновенное впечатление; он так побледнел, что даже губы его посинели.
— Ну, еще бы! Вам-то после… А знаете, я терпеть не могу этих разных мнений. Какой-нибудь сумасшедший, или дурак, или злодей в сумасшедшем
виде даст пощечину, и вот уж человек
на всю жизнь обесчещен, и смыть не может иначе как кровью, или чтоб у него там
на коленках прощенья просили. По-моему, это нелепо и деспотизм.
На этом Лермонтова драма «Маскарад» основана, и — глупо, по-моему. То есть, я хочу сказать, ненатурально. Но ведь он ее почти в детстве писал.
Все устремили взгляды
на Птицына, читавшего письмо. Общее любопытство получило новый и чрезвычайный толчок. Фердыщенку не сиделось; Рогожин смотрел в недоумении и в ужасном беспокойстве переводил взгляды то
на князя, то
на Птицына. Дарья Алексеевна в ожидании была как
на иголках. Даже Лебедев не утерпел, вышел из своего угла, и, согнувшись в три погибели, стал заглядывать в письмо чрез плечо Птицына, с
видом человека, опасающегося, что ему сейчас дадут за это колотушку.
Потом она вдруг обратилась к князю и, грозно нахмурив брови, пристально его разглядывала; но это было
на мгновение; может быть, ей вдруг показалось, что всё это шутка, насмешка; но
вид князя тотчас ее разуверил.
И наконец, уже дней десять спустя, заключила в
виде сентенции, чем-то раздражившись
на дочерей, что: «Довольно ошибок!
Поездка, впрочем, могла бы и к средине и к концу лета состояться, хотя бы только в
виде прогулки
на месяц или
на два Лизаветы Прокофьевны с двумя оставшимися при ней дочерьми, чтобы рассеять грусть по оставившей их Аделаиде.
Князь обратился было к голосу с дивана, но заговорила девушка и с самым откровенным
видом на своем миловидном лице сказала...
— Ни-ни-ни! Типун, типун… — ужасно испугался вдруг Лебедев и, бросаясь к спавшему
на руках дочери ребенку, несколько раз с испуганным
видом перекрестил его. — Господи, сохрани, господи, предохрани! Это собственный мой грудной ребенок, дочь Любовь, — обратился он к князю, — и рождена в законнейшем браке от новопреставленной Елены, жены моей, умершей в родах. А эта пигалица есть дочь моя Вера, в трауре… А этот, этот, о, этот…
Рогожин едко усмехнулся; проговорив свой вопрос, он вдруг отворил дверь и, держась за ручку замка, ждал, пока князь выйдет. Князь удивился, но вышел. Тот вышел за ним
на площадку лестницы и притворил дверь за собой. Оба стояли друг пред другом с таким
видом, что, казалось, оба забыли, куда пришли и что теперь надо делать.
— Наутро я вышел по городу побродить, — продолжал князь, лишь только приостановился Рогожин, хотя смех всё еще судорожно и припадочно вздрагивал
на его губах, — вижу, шатается по деревянному тротуару пьяный солдат, в совершенно растерзанном
виде.
Многие по крайней мере изъясняли так свое впечатление,
на многих же
вид человека в падучей производит решительный и невыносимый ужас, имеющий в себе даже нечто мистическое.
На террасе, довольно поместительной, при входе с улицы в комнаты, было наставлено несколько померанцевых, лимонных и жасминных деревьев, в больших зеленых деревянных кадках, что и составляло, по расчету Лебедева, самый обольщающий
вид.
Впрочем, в день переезда в Павловск, то есть
на третий день после припадка, князь уже имел по наружности
вид почти здорового человека, хотя внутренно чувствовал себя всё еще не оправившимся.
Князь намекал
на то, что Лебедев хоть и разгонял всех домашних под
видом спокойствия, необходимого больному, но сам входил к князю во все эти три дня чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворял дверь, просовывал голову, оглядывал комнату, точно увериться хотел, тут ли? не убежал ли? и потом уже
на цыпочках, медленно, крадущимися шагами, подходил к креслу, так что иногда невзначай пугал своего жильца.
Первое неприятное впечатление Лизаветы Прокофьевны у князя — было застать кругом него целую компанию гостей, не говоря уже о том, что в этой компании были два-три лица ей решительно ненавистные; второе — удивление при
виде совершенно
на взгляд здорового, щеголевато одетого и смеющегося молодого человека, ступившего им навстречу, вместо умирающего
на смертном одре, которого она ожидала найти.
Она тотчас же встала, все по-прежнему серьезно и важно, с таким
видом, как будто заранее к тому готовилась и только ждала приглашения, вышла
на средину террасы и стала напротив князя, продолжавшего сидеть в своих креслах.
Жил
на свете рыцарь бедный,
Молчаливый и простой,
С
виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и прямой.
А между тем, как ни припоминал потом князь, выходило, что Аглая произнесла эти буквы не только без всякого
вида шутки, или какой-нибудь усмешки, или даже какого-нибудь напирания
на эти буквы, чтобы рельефнее выдать их затаенный смысл, но, напротив, с такою неизменною серьезностью, с такою невинною и наивною простотой, что можно было подумать, что эти самые буквы и были в балладе, и что так было в книге напечатано.
Все наконец расселись в ряд
на стульях напротив князя, все, отрекомендовавшись, тотчас же нахмурились и для бодрости переложили из одной руки в другую свои фуражки, все приготовились говорить, и все, однако ж, молчали, чего-то выжидая с вызывающим
видом, в котором так и читалось: «Нет, брат, врешь, не надуешь!» Чувствовалось, что стоит только кому-нибудь для началу произнести одно только первое слово, и тотчас же все они заговорят вместе, перегоняя и перебивая друг друга.
Случился странный анекдот с одним из отпрысков миновавшего помещичьего нашего барства (de profundis!), из тех, впрочем, отпрысков, которых еще деды проигрались окончательно
на рулетках, отцы принуждены были служить в юнкерах и поручиках и, по обыкновению, умирали под судом за какой-нибудь невинный прочет в казенной сумме, а дети которых, подобно герою нашего рассказа, или растут идиотами, или попадаются даже в уголовных делах, за что, впрочем, в
видах назидания и исправления, оправдываются присяжными; или, наконец, кончают тем, что отпускают один из тех анекдотов, которые дивят публику и позорят и без того уже довольно зазорное время наше.
Он говорил одно, но так, как будто бы этими самыми словами хотел сказать совсем другое. Говорил с оттенком насмешки и в то же время волновался несоразмерно, мнительно оглядывался, видимо путался и терялся
на каждом слове, так что всё это, вместе с его чахоточным
видом и с странным, сверкающим и как будто исступленным взглядом, невольно продолжало привлекать к нему внимание.
— Я, впрочем,
на вас не сержусь, — совершенно неожиданно заключил вдруг Ипполит и, едва ли вполне сознавая, протянул руку, даже с улыбкой. Евгений Павлович удивился сначала, но с самым серьезным
видом прикоснулся к протянутой ему руке, точно как бы принимая прощение.
Давеча Лизавета Прокофьевна, не найдя князя
на смертном одре, действительно сильно преувеличила удовлетворительность состояния его здоровья, судя по наружному
виду, но недавняя болезнь, тяжелые воспоминания, ее сопровождавшие, усталость от хлопотливого вечера, случай с «сыном Павлищева», теперешний случай с Ипполитом, — все это раздражило больную впечатлительность князя, действительно, почти до лихорадочного состояния.
Вдруг Ипполит поднялся, ужасно бледный и с
видом страшного, доходившего до отчаяния стыда
на искаженном своем лице. Это выражалось преимущественно в его взгляде, ненавистно и боязливо глянувшем
на собрание, и в потерянной, искривленной и ползучей усмешке
на вздрагивавших губах. Глаза он тотчас же опустил и побрел, пошатываясь и всё так же улыбаясь, к Бурдовскому и Докторенку, которые стояли у выхода с террасы; он уезжал с ними.
Приличие и чинность чрезвычайные, несмотря
на некоторый общий
вид семейственности и даже интимности.
Их тотчас заметили почти все, но большею частию старались показывать
вид, что совершенно их не видят, и только разве некоторые из молодежи улыбнулись
на них, передавая друг другу что-то вполголоса.
По тревожному
виду обоих, когда взошли потом
на террасу и прошли к Лизавете Прокофьевне, можно было подумать, что они оба услыхали какое-нибудь чрезвычайное известие.
На террасу вдруг вышла Аглая; с
виду она была спокойна, хотя несколько бледна.
Князь смеялся; Аглая в досаде топнула ногой. Ее серьезный
вид, при таком разговоре, несколько удивил князя. Он чувствовал отчасти, что ему бы надо было про что-то узнать, про что-то спросить, — во всяком случае, про что-то посерьезнее того, как пистолет заряжают. Но всё это вылетело у него из ума, кроме одного того, что пред ним сидит она, а он
на нее глядит, а о чем бы она ни заговорила, ему в эту минуту было бы почти всё равно.
Сверху
на террасу сошел наконец сам Иван Федорович; он куда-то отправлялся с нахмуренным, озабоченным и решительным
видом.
Младшая сестра ее, разевавшая рот, заснула в следующей комнате,
на сундуке, но мальчик, сын Лебедева, стоял подле Коли и Ипполита, и один
вид его одушевленного лица показывал, что он готов простоять здесь
на одном месте, наслаждаясь и слушая, хоть еще часов десять сряду.
Видно, что мучимый страшными угрызениями (ибо клиент мой — человек религиозный и совестливый, что я докажу) и чтоб уменьшить по возможности грех свой, он, в
виде пробы, переменял шесть раз пищу монашескую
на пищу светскую.
И он глубоко и жадно перевел дух, как бы сбросив с себя чрезвычайную тягость. Он догадался наконец, что ничего «не кончено», что еще не рассвело, что гости встали из-за стола только для закуски и что кончилась всего одна только болтовня Лебедева. Он улыбнулся, и чахоточный румянец, в
виде двух ярких пятен, заиграл
на щеках его.
На это он ответил мне очень угрюмою и кислою гримасой, встал, сам сыскал мне мою фуражку, сделав
вид, будто бы я сам ухожу, и просто-запросто вывел меня из своего мрачного дома под
видом того, что провожает меня из учтивости.
В картине же Рогожина о красоте и слова нет; это в полном
виде труп человека, вынесшего бесконечные муки еще до креста, раны, истязания, битье от стражи, битье от народа, когда он нес
на себе крест и упал под крестом, и, наконец, крестную муку в продолжение шести часов (так, по крайней мере, по моему расчету).
Природа мерещится при взгляде
на эту картину в
виде какого-то огромного, неумолимого и немого зверя, или, вернее, гораздо вернее сказать, хоть и странно, — в
виде какой-нибудь громадной машины новейшего устройства, которая бессмысленно захватила, раздробила и поглотила в себя, глухо и бесчувственно, великое и бесценное существо — такое существо, которое одно стоило всей природы и всех законов ее, всей земли, которая и создавалась-то, может быть, единственно для одного только появления этого существа!
— Я теперь только вижу, что сделал ужасную ошибку, прочтя им эту тетрадь! — проговорил Ипполит, с таким внезапно доверчивым
видом смотря
на Евгения Павловича, как будто просил у друга дружеского совета.
— Вследствие вина-с. Я к вам, как к провидению, многоуважаемый князь. Сумму четырехсот рублей серебром получил я вчера в пять часов пополудни от одного должника и с поездом воротился сюда. Бумажник имел в кармане. Переменив вицмундир
на сюртук, переложил деньги в сюртук, имея в
виду держать при себе, рассчитывая вечером же выдать их по одной просьбе… ожидая поверенного.
— Мог. Всё возможно в пьяном
виде, как вы с искренностью выразились, многоуважаемый князь! Но прошу рассудить-с: если я вытрусил бумажник из кармана, переменяя сюртук, то вытрушенный предмет должен был лежать тут же
на полу. Где же этот предмет-с?
Войдя в залу и увидев Ганю, бегавшего взад и вперед по комнате, бледного от бешенства и чуть не рвавшего
на себе волосы, она поморщилась и опустилась с усталым
видом на диван, не снимая шляпки.
Он подошел и кинул пред нею
на стул маленькую бумажку, сложенную в
виде маленькой записочки.
Он сел
на край стула, с гримасами, с улыбками, со смеющимися и выглядывающими глазками, с потиранием рук и с
видом наивнейшего ожидания что-нибудь услышать, вроде какого-нибудь капитального сообщения, давно ожидаемого и всеми угаданного.
Действительно, в левой поле сюртука, прямо спереди,
на самом
виду, образовался как бы целый мешок, и
на ощупь тотчас же можно было угадать, что тут кожаный бумажник, провалившийся туда из прорвавшегося кармана.