— Господь знает! Это ты, может, и ошибся… она мне, впрочем,
день сегодня назначила, как с музыки привел ее: через три недели, а может, и раньше, наверно, говорит, под венец пойдем; поклялась, образ сняла, поцеловала. За тобой, стало быть, князь, теперь дело, хе-хе!
Неточные совпадения
— Помню, помню, конечно, и буду. Еще бы,
день рождения, двадцать пять лет! Гм… А знаешь, Ганя, я уж, так и быть, тебе открою, приготовься. Афанасию Ивановичу и мне она обещала, что
сегодня у себя вечером скажет последнее слово: быть или не быть! Так смотри же, знай.
— Своего положения? — подсказал Ганя затруднившемуся генералу. — Она понимает; вы на нее не сердитесь. Я, впрочем, тогда же намылил голову, чтобы в чужие
дела не совались. И, однако, до сих пор всё тем только у нас в доме и держится, что последнего слова еще не сказано, а гроза грянет. Если
сегодня скажется последнее слово, стало быть, и все скажется.
— И, однако ж, этого рода анекдоты могут происходить и не в несколько
дней, а еще до вечера,
сегодня же, может, что-нибудь обернется, — усмехнулся генералу Ганя.
Однако уж половина первого, — заключил он, взглянув на часы, — к
делу, князь, потому мне надо поспешить, а
сегодня, может, мы с вами не встретимся!
— Два слова, князь, я и забыл вам сказать за этими…
делами. Некоторая просьба: сделайте одолжение, — если только вам это не в большую натугу будет, — не болтайте ни здесь, о том, что у меня с Аглаей сейчас было, ни там, о том, что вы здесь найдете; потому что и здесь тоже безобразия довольно. К черту, впрочем… Хоть сегодня-то по крайней мере удержитесь.
— А я вас именно хотел попросить, не можете ли вы, как знакомый, ввести меня
сегодня вечером к Настасье Филипповне? Мне это надо непременно
сегодня же; у меня
дело; но я совсем не знаю, как войти. Я был давеча представлен, но все-таки не приглашен:
сегодня там званый вечер. Я, впрочем, готов перескочить через некоторые приличия, и пусть даже смеются надо мной, только бы войти как-нибудь.
—
Дело слишком ясное и слишком за себя говорит, — подхватил вдруг молчавший Ганя. — Я наблюдал князя
сегодня почти безостановочно, с самого мгновения, когда он давеча в первый раз поглядел на портрет Настасьи Филипповны, на столе у Ивана Федоровича. Я очень хорошо помню, что еще давеча о том подумал, в чем теперь убежден совершенно, и в чем, мимоходом сказать, князь мне сам признался.
— Я теперь во хмелю, генерал, — засмеялась вдруг Настасья Филипповна, — я гулять хочу!
Сегодня мой
день, мой табельный
день, мой высокосный
день, я его давно поджидала. Дарья Алексеевна, видишь ты вот этого букетника, вот этого monsieur aux camеlias, [господина с камелиями (фр.).] вот он сидит да смеется на нас…
Ведь он и в самом
деле чувствует себя
сегодня в особенно болезненном настроении, почти в том же, какое бывало с ним прежде при начале припадков его прежней болезни.
— Ах, какой же вы, князь, стали! Я вас просто не узнаю
сегодня. Разве я мог предположить вас в таком
деле участником?.. Ну, да вы
сегодня расстроены.
Наконец за Ганей зашла Варвара Ардалионовна, пробыла минутку, объявила (тоже непрошеная), что Евгений Павлович
сегодня, а может, и завтра, пробудет в Петербурге, что и муж ее (Иван Петрович Птицын) тоже в Петербурге и чуть ли тоже не по
делам Евгения Павловича, что там действительно что-то вышло.
— А знаете, что я ужасно рад тому, что именно
сегодня день вашего рождения, — прокричал Ипполит.
— Это я сам вчера написал, сейчас после того, как дал вам слово, что приеду к вам жить, князь. Я писал это вчера весь
день, потом ночь и кончил
сегодня утром; ночью под утро я видел сон…
— Помилуйте, и без обиды натурально хочется узнать; вы мать. Мы сошлись
сегодня с Аглаей Ивановной у зеленой скамейки ровно в семь часов утра, вследствие ее вчерашнего приглашения. Она дала мне знать вчера вечером запиской, что ей надо видеть меня и говорить со мной о важном
деле. Мы свиделись и проговорили целый час о
делах, собственно одной Аглаи Ивановны касающихся; вот и всё.
И только
сегодня, уже в половине восьмого, пробудясь, вскочил как полоумный, схватился первым
делом за сюртук, — один пустой карман!
— Первым делом-с, и даже несколько раз уже
сегодня… Да и как бы мог я заложить в шкапчик, истинно уважаемый князь?
— Целый
день сердился, и вчера, и
сегодня; ужасно недоволен-с; то радостен и вакхичен даже до льстивости, то чувствителен даже до слез, а то вдруг рассердится, да так, что я даже и струшу-с, ей-богу-с; я, князь, все-таки человек не военный-с.
— Я не от вас ухожу, — продолжал он с беспрерывною одышкой и перхотой, — я, напротив, нашел нужным к вам прийти, и за
делом… без чего не стал бы беспокоить. Я туда ухожу, и в этот раз, кажется, серьезно. Капут! Я не для сострадания, поверьте… я уж и лег
сегодня, с десяти часов, чтоб уж совсем не вставать до самого того времени, да вот раздумал и встал еще раз, чтобы к вам идти… стало быть, надо.
Неточные совпадения
— Ну что, Капитоныч? — сказал Сережа, румяный и веселый возвратившись с гулянья накануне
дня своего рождения и отдавая свою сборчатую поддевку высокому, улыбающемуся на маленького человека с высоты своего роста, старому швейцару. — Что, был
сегодня подвязанный чиновник? Принял папа?
— Здесь нечисто! Я встретил
сегодня черноморского урядника; он мне знаком — был прошлого года в отряде; как я ему сказал, где мы остановились, а он мне: «Здесь, брат, нечисто, люди недобрые!..» Да и в самом
деле, что это за слепой! ходит везде один, и на базар, за хлебом, и за водой… уж видно, здесь к этому привыкли.
— Все это хорошо, только, уж как хотите, мы вас не выпустим так рано. Крепости будут совершены
сегодня, а вы все-таки с нами поживите. Вот я сейчас отдам приказ, — сказал он и отворил дверь в канцелярскую комнату, всю наполненную чиновниками, которые уподобились трудолюбивым пчелам, рассыпавшимся по сотам, если только соты можно уподобить канцелярским
делам: — Иван Антонович здесь?
Но
день протек, и нет ответа. // Другой настал: всё нет, как нет. // Бледна как тень, с утра одета, // Татьяна ждет: когда ж ответ? // Приехал Ольгин обожатель. // «Скажите: где же ваш приятель? — // Ему вопрос хозяйки был. — // Он что-то нас совсем забыл». // Татьяна, вспыхнув, задрожала. // «
Сегодня быть он обещал, — // Старушке Ленский отвечал, — // Да, видно, почта задержала». — // Татьяна потупила взор, // Как будто слыша злой укор.
Лицо
дня приобретает определенное выражение, но Грэй
сегодня тщетно вглядывался в это лицо.