Неточные совпадения
На третий день по прибытии его в город явился к нему из его деревеньки его староста, верхом, с обожженною щекой и обгоревшею бородой, и возвестил ему, что «вотчина
сгорела», вчера, в самый полдень, причем «изволили
сгореть и супруга, а деточки целы остались».
У нас там водопад был, небольшой, высоко с
горы падал и такою тонкою ниткой, почти перпендикулярно, — белый, шумливый, пенистый; падал высоко, а казалось, довольно низко, был в полверсте, а казалось, что до него пятьдесят шагов.
Тоже иногда в полдень, когда зайдешь куда-нибудь в
горы, станешь один посредине
горы, кругом сосны, старые, большие, смолистые; вверху на скале старый замок средневековый, развалины; наша деревенька далеко внизу, чуть видна; солнце яркое, небо голубое, тишина страшная.
Я долго старался встретить Мари одну; наконец, мы встретились за деревней, у изгороди, на боковой тропинке в
гору, за деревом.
Когда я, еще в начале моего житья в деревне, — вот когда я уходил тосковать один в
горы, — когда я, бродя один, стал встречать иногда, особенно в полдень, когда выпускали из школы, всю эту ватагу, шумную, бегущую с их мешочками и грифельными досками, с криком, со смехом, с играми, то вся душа моя начинала вдруг стремиться к ним.
— Не от простуды. Не от простуды, поверьте старику. Я тут был, я и ее хоронил. С
горя по своем князе, а не от простуды. Да-с, памятна мне и княгиня! Молодость! Из-за нее мы с князем, друзья с детства, чуть не стали взаимными убийцами.
— Да уведите хоть вы его как-нибудь! Нельзя ли? Пожалуйста! — И у бедного мальчика даже слезы негодования
горели на глазах. — О, проклятый Ганька! — прибавил он про себя.
Чуть только изменились обстоятельства, и нет ничего прежнего, точно порох
сгорел.
А не полезешь, так и
сгорит; никого не пущу.
— Эй,
сгорят, тебя же застыдят, — кричала ему Настасья Филипповна, — ведь после повесишься, я не шучу!
— Зубами-то и я бы сумел! — проскрежетал кулачный господин, сзади всех, в припадке решительного отчаяния. — Ч-черрт возьми!
Горит, всё
сгорит! — вскричал он, увидев пламя.
—
Горит,
горит! — кричали все в один голос, почти все тоже порываясь к камину.
— Полезай! — заревел Фердыщенко, бросаясь к Гане в решительном исступлении и дергая его за рукав, — полезай, фанфаронишка!
Сгорит! О, пр-р-роклятый!
— Матушка,
сгорят! — вопил Лебедев.
— Даром
сгорят! — ревели со всех сторон.
Я матушкину правую руку взял, сложил: „Благословите, говорю, матушка, со мной к венцу идет“; так она у матушки руку с чувством поцеловала, „много, говорит, верно, твоя мать
горя перенесла“.
С той поры,
сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
Он до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
Он был худ как скелет, бледно-желт, глаза его сверкали, и два красные пятна
горели на щеках.
Тут у меня собрано несколько точнейших фактов, для доказательства, как отец ваш, господин Бурдовский, совершенно не деловой человек, получив пятнадцать тысяч в приданое за вашею матушкой, бросил службу, вступил в коммерческие предприятия, был обманут, потерял капитал, не выдержал
горя, стал пить, отчего заболел и наконец преждевременно умер, на восьмом году после брака с вашею матушкой.
На другой день князь по одному неотлагаемому делу целое утро пробыл в Петербурге. Возвращаясь в Павловск уже в пятом часу пополудни, он сошелся в воксале железной дороги с Иваном Федоровичем. Тот быстро схватил его за руку, осмотрелся кругом, как бы в испуге, и потащил князя с собой в вагон первого класса, чтоб ехать вместе. Он
сгорал желанием переговорить о чем-то важном.
Глаза Лизаветы Прокофьевны
горели, она чуть не дрожала от нетерпения.
Я тебя как провидение ждала (не стоил ты того!), я подушку мою слезами по ночам обливала, — не по тебе, голубчик, не беспокойся, у меня свое, другое
горе, вечное и всегда одно и то же.
Мгновениями ему мечтались и
горы, и именно одна знакомая точка в
горах, которую он всегда любил припоминать и куда он любил ходить, когда еще жил там, и смотреть оттуда вниз на деревню, на чуть мелькавшую внизу белую нитку водопада, на белые облака, на заброшенный старый замок.
И если бы кто прибавил к тому, что записка Аглаи есть записка любовная, назначение любовного свидания, то он
сгорел бы со стыда за того человека и, может быть, вызвал бы его на дуэль.
Когда я попал в швейцарские
горы, я ужасно дивился развалинам старых рыцарских замков, построенных на склонах
гор, по крутым скалам, и по крайней мере на полверсте отвесной высоты (это значит несколько верст тропинками).
Замок известно что: это целая
гора камней.
На столе
горел такой же железный ночник с сальною свечкой, как и в той комнате, а на кровати пищал крошечный ребенок, всего, может быть, трехнедельный, судя по крику; его «переменяла», то есть перепеленывала, больная и бледная женщина, кажется, молодая, в сильном неглиже и, может быть, только что начинавшая вставать после родов; но ребенок не унимался и кричал, в ожидании тощей груди.
В Москве жил один старик, один «генерал», то есть действительный статский советник, с немецким именем; он всю свою жизнь таскался по острогам и по преступникам; каждая пересыльная партия в Сибирь знала заранее, что на Воробьевых
горах ее посетит «старичок генерал».
Он раз зашел в
горы, в ясный, солнечный день, и долго ходил с одною мучительною, но никак не воплощавшеюся мыслию.
Каждое утро восходит такое же светлое солнце; каждое утро на водопаде радуга, каждый вечер снеговая, самая высокая
гора там, вдали, на краю неба,
горит пурпуровым пламенем; каждая «маленькая мушка, которая жужжит около него в горячем солнечном луче, во всем этом хоре участница: место знает свое, любит его и счастлива»; каждая-то травка растет и счастлива!
О, что такое мое
горе и моя беда, если я в силах быть счастливым?
Слишком поспешно, слишком обнаженно дошло дело до такой неожиданной точки, неожиданной, потому что Настасья Филипповна, отправляясь в Павловск, еще мечтала о чем-то, хотя, конечно, предполагала скорее дурное, чем хорошее; Аглая же решительно была увлечена порывом в одну минуту, точно падала с
горы, и не могла удержаться пред ужасным наслаждением мщения.
Князь принял большое участие в
горе семейства и в первые дни по нескольку часов проводил у Нины Александровны; был на похоронах и в церкви.