Неточные совпадения
— Своего положения? — подсказал Ганя затруднившемуся
генералу. — Она
понимает; вы на нее не сердитесь. Я, впрочем, тогда же намылил голову, чтобы в чужие дела не совались. И, однако, до сих пор всё тем только у нас в доме и держится, что последнего слова еще не сказано, а гроза грянет. Если сегодня скажется последнее слово, стало быть, и все скажется.
Да тут именно чрез ум надо бы с самого начала дойти; тут именно надо
понять и… и поступить с обеих сторон: честно и прямо, не то… предуведомить заранее, чтобы не компрометировать других, тем паче, что и времени к тому было довольно, и даже еще и теперь его остается довольно (
генерал значительно поднял брови), несмотря на то, что остается всего только несколько часов…
Коля провел князя недалеко, до Литейной, в одну кафе-биллиардную, в нижнем этаже, вход с улицы. Тут направо, в углу, в отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и в самом деле с «Indеpendance Belge» в руках. Он ожидал князя; едва завидел, тотчас же отложил газету и начал было горячее и многословное объяснение, в котором, впрочем, князь почти ничего не
понял, потому что
генерал был уж почти что готов.
— Настасья Филипповна! — укорительно произнес
генерал. Он начинал несколько
понимать дело, по-своему.
Генерал Иван Федорович
понял только, что декламировали стихи.
— И конечно… и я… и это по-княжески! И это… вы, стало быть,
генерал! И я вам не лакей! И я, я… — забормотал вдруг в необыкновенном волнении Антип Бурдовский, с дрожащими губами, с разобиженным дрожаньем в голосе, с брызгами, летевшими изо рта, точно весь лопнул или прорвался, но так вдруг заторопился, что с десяти слов его уж и
понять нельзя было.
К стыду своему, князь был до того рассеян, что в самом начале даже ничего и не слышал, и когда
генерал остановился пред ним с каким-то горячим вопросом, то он принужден был ему сознаться, что ничего не
понимает.
— Милый, добрый мой Лев Николаич! — с чувством и с жаром сказал вдруг
генерал, — я… и даже сама Лизавета Прокофьевна (которая, впрочем, тебя опять начала честить, а вместе с тобой и меня за тебя, не
понимаю только за что), мы все-таки тебя любим, любим искренно и уважаем, несмотря даже ни на что, то есть на все видимости.
Коля был озабочен и как бы в недоумении; он многого не
понимал в «сумасшествии
генерала», как он выражался, конечно, не зная основных причин этой новой сумятицы в доме.
— То есть что же-с, генерал-с? — не
понял опять Лебедев.
Он было стал укорять себя за этот смех; но тут же
понял, что не в чем укорять, потому что ему бесконечно было жаль
генерала.
— Это, это… мог ты вообразить что-нибудь подобное, Лев Николаич? — резко вскричал
генерал, видимо сам не
понимая, что хочет сказать, — нет, серьезно, серьезно говоря?
Генерал понимал, что женщину, не имеющую средств, мужчина должен на последние средства поддерживать, понимал, что женщина может разорить мужчину: его самого в молодости одна танцовщица так завертела, что он только женитьбой поправил состояние; но чтобы достаточной женщине ждать подарков от своего ami de coeur [друга сердца… (франц.).]… это казалось генералу чувством горничных.
Неточные совпадения
— Это я не могу
понять, — сказал Чичиков. — Десять миллионов — и живет как простой мужик! Ведь это с десятью мильонами черт знает что можно сделать. Ведь это можно так завести, что и общества другого у тебя не будет, как
генералы да князья.
Когда стали наконец поступать бумаги к генерал-губернатору, бедный князь ничего не мог
понять.
—
Понять — трудно, — согласился Фроленков. — Чего надобно немцам? Куда лезут? Ведь — вздуем. Торговали — хорошо. Свободы ему, немцу, у нас — сколько угодно! Он и
генерал, и управляющий, и булочник, будь чем хошь, живи как любишь. Скажите нам: какая причина войны? Король царем недоволен, али что?
Он
понял, что авторитет его провалился навсегда, что он был последний могикан, последний из
генералов Тычковых!
— Позвольте, я ничего не
понимаю, у вас карета, а едете — вы сосчитайте —
генерал, вы, Менотти, Гверцони, Саффи и Мордини… Где вы сядете?