Неточные совпадения
Преступник
был человек умный, бесстрашный,
сильный, в летах, Легро по фамилии.
А ведь главная, самая
сильная боль, может, не в ранах, а вот, что вот знаешь наверно, что вот через час, потом через десять минут, потом через полминуты, потом теперь, вот сейчас — душа из тела вылетит, и что человеком уж больше не
будешь, и что это уж наверно; главное то, что наверно.
Все три девицы Епанчины
были барышни здоровые, цветущие, рослые, с удивительными плечами, с мощною грудью, с
сильными, почти как у мужчин, руками, и, конечно вследствие своей силы и здоровья, любили иногда хорошо покушать, чего вовсе и не желали скрывать.
— Первое впечатление
было очень
сильное, — повторил князь.
Это
было после ряда
сильных и мучительных припадков моей болезни, а я всегда, если болезнь усиливалась и припадки повторялись несколько раз сряду, впадал в полное отупение, терял совершенно память, а ум хотя и работал, но логическое течение мысли как бы обрывалось.
Настасья Филипповна мельком взглянула на генерала и тоже про себя улыбнулась. Но видно
было, что тоска и раздражительность усиливались в ней всё
сильнее и
сильнее. Афанасий Иванович испугался вдвое, услышав про обещание рассказа.
«Ты вот точно такой бы и
был, — усмехнулась мне под конец, — у тебя, говорит, Парфен Семеныч,
сильные страсти, такие страсти, что ты как раз бы с ними в Сибирь, на каторгу, улетел, если б у тебя тоже ума не
было, потому что у тебя большой ум
есть, говорит» (так и сказала, вот веришь или нет?
Я, брат, тогда под самым
сильным впечатлением
был всего того, что так и хлынуло на меня на Руси; ничего-то я в ней прежде не понимал, точно бессловесный рос, и как-то фантастически вспоминал о ней в эти пять лет за границей.
Значит, эта вещь заключала в себе такой
сильный для него интерес, что привлекла его внимание даже в то самое время, когда он
был в таком тяжелом смущении, только что выйдя из воксала железной дороги.
Князь заметил (а он замечал теперь всё быстро и жадно и даже, может, и то, чего совсем не
было), что штатское платье Евгения Павловича производило всеобщее и какое-то необыкновенно
сильное удивление, до того, что даже все остальные впечатления на время забылись и изгладились.
Видна
была чахотка в весьма
сильной степени.
Бурдовский уселся молча, немного опустив голову, и как бы в
сильной задумчивости. Уселся вслед за ним и племянник Лебедева, тоже вставший
было его сопровождать; этот хоть и не потерял головы и смелости, но, видимо,
был озадачен сильно. Ипполит
был нахмурен, грустен и как бы очень удивлен. В эту минуту, впрочем, он до того сильно закашлялся, что даже замарал свой платок кровью. Боксер
был чуть не в испуге.
Важнее всего
было то, что он
был человек с
сильною протекцией.
О нет, даже
было еще
сильнее.
На столе горел такой же железный ночник с сальною свечкой, как и в той комнате, а на кровати пищал крошечный ребенок, всего, может
быть, трехнедельный, судя по крику; его «переменяла», то
есть перепеленывала, больная и бледная женщина, кажется, молодая, в
сильном неглиже и, может
быть, только что начинавшая вставать после родов; но ребенок не унимался и кричал, в ожидании тощей груди.
Час спустя, уже в четвертом часу, князь сошел в парк. Он пробовал
было заснуть дома, но не мог, от
сильного биения сердца. Дома, впрочем, всё
было устроено и по возможности успокоено; больной заснул, и прибывший доктор объявил, что никакой нет особенной опасности. Лебедев, Коля, Бурдовский улеглись в комнате больного, чтобы чередоваться в дежурстве; опасаться, стало
быть,
было нечего.
Она тоже
была с желаниями
сильными, но более упорными, чем порывистыми.
Хотя положение
было не блестящее и предчувствовались уже огромные бедствия, но этикет соблюдался по возможности, и даже тем пунктуальнее, чем
сильнее предчувствовались эти бедствия.
Он проснулся в девятом часу, с головною болью, с беспорядком в мыслях, с странными впечатлениями. Ему ужасно почему-то захотелось видеть Рогожина; видеть и много говорить с ним, — о чем именно, он и сам не знал; потом он уже совсем решился
было пойти зачем-то к Ипполиту. Что-то смутное
было в его сердце, до того, что приключения, случившиеся с ним в это утро, произвели на него хотя и чрезвычайно
сильное, но все-таки какое-то неполное впечатление. Одно из этих приключений состояло в визите Лебедева.
За ним забежал Коля, тоже на минуту; этот в самом деле торопился и
был в
сильной и мрачной тревоге.
Правда, в ней
было много книжного, мечтательного, затворившегося в себе и фантастического, но зато
сильного и глубокого…
Так как Настасья Филипповна тоже ни разу еще не сообщала ему о том, что встречала «с тех пор» Рогожина, то князь и заключил теперь, что Рогожин нарочно почему-нибудь на глаза не кажется. Весь этот день он
был в
сильной задумчивости; Настасья же Филипповна
была необыкновенно весела весь тот день и в тот вечер.
Лицо Рогожина
было бледно, по обыкновению; глаза смотрели на князя пристально, с
сильным блеском, но как-то неподвижно.
—
Был, — едва мог выговорить князь от
сильного биения сердца.
Неточные совпадения
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и
сильные // Гремели голоса:
— По времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!» Не явились мы, // Притихли, не шелохнемся // В болотине своей. //
Была засу́ха
сильная, // Наехала полиция,
Прилетела в дом // Сизым голубем… // Поклонился мне // Свекор-батюшка, // Поклонилася // Мать-свекровушка, // Деверья, зятья // Поклонилися, // Поклонилися, // Повинилися! // Вы садитесь-ка, // Вы не кланяйтесь, // Вы послушайте. // Что скажу я вам: // Тому кланяться, // Кто
сильней меня, — // Кто добрей меня, // Тому славу
петь. // Кому славу
петь? // Губернаторше! // Доброй душеньке // Александровне!
Все
были налицо, все до единого: взрослые и
сильные рубили и ломали; малолетние и слабосильные сгребали мусор и свозили его к реке.
Он спал на голой земле и только в
сильные морозы позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил в барабан; курил махорку до такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее;
ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.