— Но послушайте, monsieur Де-Грие, — перебил я его, — вы вот и в этом деле взялись быть посредником. Я, конечно, «un outchitel» и никогда не претендовал на честь быть близким другом этого дома или на какие-нибудь особенно
интимные отношения, а потому и не знаю всех обстоятельств; но разъясните мне: неужели вы уж теперь совсем принадлежите к членам этого семейства? Потому что вы, наконец, во всем берете такое участие, непременно сейчас же во всем посредником…
У кого-то из старых французов, Феваля или Поль де-Кока, он вычитал, что в
интимных отношениях супругов есть признаки, по которым муж, если он не глуп, всегда узнает, была ли его жена в объятиях другого мужчины.
Итак, вот Цыбуля. Что касается до господина Травникова, то мне кажется, что ты ошибаешься, подозревая его в
интимных отношениях к баронессе. Я, напротив, уверена, что он a peu pres находится в том же положении, как и ты. И est tout simplement un agreable blagueur, un chevalier servant, [Просто он приятный балагур, услужливый кавалер (франц.)] невинный поставщик конфект и букетов, за которые, однако же, баронессе очень сильно достается от ревнивого Цыбули.
Неточные совпадения
— Налить еще чаю? — спрашивала Елена, она сидела обычно с книжкой в руке, не вмешиваясь в лирические речи мужа, быстро перелистывая страницы, двигая бровями. Читала она французские романы, сборники «Шиповника», «Фиорды», восхищалась скандинавской литературой. Клим Иванович Самгин не заметил, как у него с нею образовались
отношения легкой дружбы, которая, не налагая никаких неприятных обязательств, не угрожала принять характер
отношений более
интимных и ответственных.
Первая книга «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии» с большим предисловием П. Струве, который тоже совершенно повернул к идеализму и спиритуализму, отражала мое миросозерцание того времени, но недостаточно выражала более
интимные стороны моего
отношения к жизни.
Только через Христа
отношение человека к Богу становится
интимным, через Христа Бог стал родным и близким человеку.
Слепые в этом
отношении совершенно беззащитны, и потому на побледневшем лице Петра можно было читать, как в
интимном дневнике, оставленном открытым в гостиной…
Но Островский вводит нас в самую глубину этого семейства, заставляет присутствовать при самых
интимных сценах, и мы не только понимаем, мы скорбно чувствуем сердцем, что тут не может быть иных
отношений, как основанных на обмане и хитрости, с одной стороны, при диком и бессовестном деспотизме, с другой.