— Вчера меня известили из их глупого комитета, чрез Высоцкого, что на меня рассчитывают и приглашают на этот завтрашний праздник в число распорядителей, или как их… в число тех шести молодых людей, которые назначены смотреть за подносами,
ухаживать за дамами, отводить гостям место и носить бант из белых с пунсовыми лент на левом плече.
Петрин. Не терплю! Нехорошая женщина! Гордыни много… Женщина должна быть смирная, уважительная… (Качает головой.) Видал Глагольева? Вот тоже еще чучело! Сидит, как грыб, на одном месте, молчит да глазами лупает! Разве так
ухаживают за дамами?
— Молчит! — удивлялась Нюта. — Это даже странно… Послушайте, будьте мужчиной! Ну, хоть улыбнитесь! Фуй, противный философ! — засмеялась она. — А знаете, Володя, отчего вы такой тюлень? Оттого, что не ухаживаете за женщинами. Отчего вы не ухаживаете? Правда, здесь барышень нет, но ведь вам ничто не мешает
ухаживать за дамами! Отчего вы, например, за мной не ухаживаете?
Толстой студент усердно посещает все великосветские балы и собрания, всюду танцует,
ухаживает за дамами, весь отдается наслаждению жизнью.
Неточные совпадения
— Побочный сын какого-то знатного лица, черт его… Служил в таможенном ведомстве, лет пять тому назад получил огромное наследство. Меценат.
За Тоськой
ухаживает. Может быть, денег
даст на газету. В театре познакомился с Тоськой, думал, она — из гулящих. Ногайцев тоже в таможне служил, давно знает его. Ногайцев и привел его сюда, жулик. Кстати: ты ему, Ногайцеву, о газете — ни слова!
— Что кричишь-то? Я сам закричу на весь мир, что ты дурак, скотина! — кричал Тарантьев. — Я и Иван Матвеич
ухаживали за тобой, берегли, словно крепостные, служили тебе, на цыпочках ходили, в глаза смотрели, а ты обнес его перед начальством: теперь он без места и без куска хлеба! Это низко, гнусно! Ты должен теперь отдать ему половину состояния;
давай вексель на его имя; ты теперь не пьян, в своем уме,
давай, говорю тебе, я без того не выйду…
Спасенная
дама, конечно,
ухаживала за ним сама.
Я был страшным камнем преткновения для всей тайной полиции нашего сада,
дамы и мужчины удивлялись моей скрытности и при всех стараниях не могли открыть,
за кем я
ухаживаю, кто мне особенно нравится, что действительно было нелегко, я решительно ни
за кем не
ухаживал, и все барышни мне не особенно нравились.
Она своею грациозною, легкою походкой вышла и через минуту вернулась с мокрым полотенцем, бутылкой сельтерской воды и склянкой нашатырного спирта. Когда он с жадностью выпил воду, она велела ему опять лечь, положила мокрое полотенце на голову и
дала понюхать спирта. Он сразу отрезвел и безмолвно смотрел на нее. Она так хорошо и любовно
ухаживала за ним, как сестра, и все выходило у нее так красиво, каждое движение.