Арестанты, хоть и в кандалах, ходили свободно по всему острогу, ругались,
пели песни, работали на себя, курили трубки, даже пили вино (хотя очень немногие), а по ночам иные заводили картеж.
Он ссорился, дрался, визжал,
пел песни, даже ночью, делал поминутно такие отвратительные выходки, что всех начинало просто тошнить.
Неточные совпадения
На прочих арестантов они смотрели с достоинством и даже с снисходительностью, ссор ненужных не затевали, у начальства
были на хорошем счету, на работах являлись как будто распорядителями, и ни один из них не стал бы придираться, например, за
песни; до таких мелочей они не унижались.
— Молодец, Исай Фомич, видно, что молодец! — кричат кругом, а Исай Фомич, хоть и видит, что над ним же смеются, но бодрится; всеобщие похвалы приносят ему видимое удовольствие, и он на всю казарму начинает тоненьким дискантиком
петь: «Ля-ля-ля-ля-ля!» — какой-то нелепый и смешной мотив, единственную
песню, без слов, которую он
пел в продолжение всей каторги.
Потом, познакомившись ближе со мной, он уверял меня под клятвою, что это та самая
песня и именно тот самый мотив, который
пели все шестьсот тысяч евреев, от мала до велика, переходя через Чермное море, […
пели все шестьсот тысяч евреев, от мала до велика, переходя через Чермное море…
Но пьянство переходило уже в чадный угар, и от
песен недалеко
было до слез.
Эта
песня пелась у нас часто, но не хором, а в одиночку. Кто-нибудь в гулевое время выйдет, бывало, на крылечко казармы, сядет, задумается, подопрет щеку рукой и затянет ее высоким фальцетом. Слушаешь, и как-то душу надрывает. Голоса у нас
были порядочные.
Я в первый раз понял тогда совершенно, что именно
есть бесконечно разгульного и удалого в разгульных и удалых русских плясовых
песнях.
Все для меня
было тут дорого и мило: и яркое горячее солнце на бездонном синем небе, и далекая
песня киргиза, приносившаяся с киргизского берега. […
песня киргиза, приносившаяся с киргизского берега.
Батрачка безответная // На каждого, кто чем-нибудь // Помог ей в черный день, // Всю жизнь о соли думала, // О соли пела Домнушка — // Стирала ли, косила ли, // Баюкала ли Гришеньку, // Любимого сынка. // Как сжалось сердце мальчика, // Когда крестьянки вспомнили // И
спели песню Домнину // (Прозвал ее «Соленою» // Находчивый вахлак).
А Бородавкин все маневрировал да маневрировал и около полдён достиг до слободы Негодницы, где сделал привал. Тут всем участвующим в походе роздали по чарке водки и приказали
петь песни, а ввечеру взяли в плен одну мещанскую девицу, отлучившуюся слишком далеко от ворот своего дома.
Должно быть, потому, что в тюрьме были три заболевания тифом, уголовных с утра выпускали на двор, и, серые, точно камни тюремной стены, они, сидя или лежа, грелись на весеннем солнце, играли в «чет-нечет», покрякивали,
пели песни.
Неточные совпадения
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие
были! Ямщикам скажи, что я
буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили и
песни бы
пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Аммос Федорович (в сторону).Вот выкинет штуку, когда в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека
песня. Тут и почище тебя
есть, а до сих пор еще не генералы.
Такая рожь богатая // В тот год у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько
было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И
пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой
песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани — на базар!) // Вдруг стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой грех — недоглядел!..»
К дьячку с семинаристами // Пристали: «
Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (Ту
песню — не народную — // Впервые
спел сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее не
пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» // Не в шутку называл.)
Хозяйка не ответила. // Крестьяне, ради случаю, // По новой чарке
выпили // И хором
песню грянули // Про шелковую плеточку. // Про мужнину родню.