Неточные совпадения
Но, несмотря на все это, чудак упорно сторонился
от всех и являлся в
людях только давать уроки.
Мне было стыдно и показалось чрезвычайно глупым приставать к
человеку, который именно поставляет своею главнейшею задачею — как можно подальше спрятаться
от всего света.
Вся казарма, доселе смеявшаяся его шуткам, закричала, как один
человек, и разбойник принужден был замолчать; не
от негодования закричала казарма, а так, потому что не надо было про это говорить; потому что говорить про это не принято.
В каком другом месте, где русский народ собирается в больших массах, отделите вы
от него кучу в двести пятьдесят
человек, из которых половина была бы грамотных?
У меня один арестант, искренно преданный мне
человек (говорю это без всякой натяжки), украл Библию, единственную книгу, которую позволялось иметь в каторге; он в тот же день мне сам сознался в этом, не
от раскаяния, но жалея меня, потому что я ее долго искал.
Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить
человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы
от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы.
Это был
человек еще нестарый, росту невысокого, сложенный, как геркулес, совершенный блондин с светло-голубыми глазами, курносый, с лицом чухонки и с кривыми ногами
от постоянной прежней езды верхом.
Я встречал потом
людей, служивших и знающих о Сибири, которые
от меня только в первый раз услыхали о существовании «особого отделения».
А между тем, может быть, вся-то причина этого внезапного взрыва в том
человеке,
от которого всего менее можно было ожидать его, — это тоскливое, судорожное проявление личности, инстинктивная тоска по самом себе, желание заявить себя, свою приниженную личность, вдруг появляющееся и доходящее до злобы, до бешенства, до омрачения рассудка, до припадка, до судорог.
С виду, пожалуй, и страшный
человек; сообразишь, бывало, что про иного рассказывают, и даже сторонишься
от него.
Он давно уже был болен, и давно бы пора ему было идти лечиться; но он с каким-то упорным и совершенно ненужным терпеньем преодолевал себя, крепился и только на праздниках ушел в госпиталь, чтоб умереть в три недели
от ужасной чахотки; точно сгорел
человек.
Я стою на том, что самый лучший
человек может огрубеть и отупеть
от привычки до степени зверя.
Это наверно так; не так скоро поколение отрывается
от того, что сидит в нем наследственно; не так скоро отказывается
человек от того, что вошло в кровь его, передано ему, так сказать, с матерним молоком.
Эти самые
люди, которые были так терпеливы в перенесении мучительнейших болей
от палок и розог, нередко жаловались, кривлялись и даже стонали
от каких-нибудь банок.
Там всегда подымается какой-нибудь насущный острожный вопрос, толкуется о том, о сем, разбирается иногда какой-нибудь слух, часто нелепый, но возбуждающий необыкновенное внимание этих отрешенных
от мира
людей; то, например, пришло известие, что нашего плац-майора сгоняют долой.
— Нет, вы меня послушайте, — кричит Скуратов, — потому я женатый
человек. Генерал такой девствительно был на Москве, Зиберт, из немцев, а русский. У русского попа кажинный год исповедовался о госпожинках, и все, братцы, он воду пил, словно утка. Кажинный день сорок стаканов москворецкой воды выпивал. Это, сказывали, он
от какой-то болезни водой лечился; мне сам его камардин сказывал.
Может быть,
от этого постоянного затаенного недовольства собою и было столько нетерпеливости у этих
людей в повседневных отношениях друг с другом, столько непримиримости и насмешки друг над другом.
Бывшие там в это время старинные двадцатипятилетние ссыльные из дворян, встретившие нас с глубокой симпатией и имевшие с нами сношения все время, как мы сидели на пересыльном дворе, предостерегали нас
от будущего командира нашего и обещались сделать все, что только могут, через знакомых
людей, чтоб защитить нас
от его преследования.
— И чего это мы, братцы, взаправду живем здесь? — прерывает молчание четвертый, скромно сидящий у кухонного окошка, говоря несколько нараспев
от какого-то расслабленного, но втайне самодовольного чувства и подпирая ладонью щеку. — Что мы здесь? Жили — не
люди, померли — не покойники. Э-эх!
Неточные совпадения
Переход
от страха к радости,
от низости к высокомерию довольно быстр, как у
человека с грубо развитыми склонностями души.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь,
человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая
от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Я узнал это
от самых достоверных
людей, хотя он представляет себя частным лицом.
Также заседатель ваш… он, конечно,
человек сведущий, но
от него такой запах, как будто бы он сейчас вышел из винокуренного завода, это тоже нехорошо.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые
люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это
от судьи триста; это
от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!