Неточные совпадения
Докладывают майору, капитал секут, и секут больно, вино отбирается в казну, и контрабандист
принимает все
на себя, не выдавая антрепренера, но, заметим себе, не потому, чтоб гнушался доноса, а единственно потому, что донос для него невыгоден: его бы все-таки высекли; всё утешение было бы в том, что их бы высекли обоих.
Осип был один из четырех поваров, назначаемых арестантами по выбору в наши две кухни, хотя, впрочем, оставлялось вполне и
на их волю
принять или не
принять такой выбор; а
приняв, можно было хоть завтра же опять отказаться.
Помню всё до малейшей подробности.
На дороге встретился нам какой-то мещанин с бородкой, остановился и засунул руку в карман. Из нашей кучки немедленно отделился арестант, снял шапку,
принял подаяние — пять копеек — и проворно воротился к своим. Мещанин перекрестился и пошел своею дорогою. Эти пять копеек в то же утро проели
на калачах, разделив их
на всю нашу партию поровну.
Теперь, как пишу это, так и представляется мне этот майор, высокий, сухощавый и молчаливый парень, довольно глуповатый, вечно углубленный в свое занятие и непременно с ремнем в руке,
на котором он денно и нощно направлял свою донельзя сточенную бритву и, кажется, весь уходил в это занятие,
приняв его, очевидно, за назначение всей своей жизни.
Тут, положим, тоже жизнь — острожная, каторжная; но кто бы ни был каторжник и
на какой бы срок он ни был сослан, он решительно, инстинктивно не может
принять свою судьбу за что-то положительное, окончательное, за часть действительной жизни.
Раз в эти первые дни, в один длинный вечер, праздно и тоскливо лежа
на нарах, я прослушал один из таких рассказов и по неопытности
принял рассказчика за какого-то колоссального, страшного злодея, за неслыханный железный характер, тогда как в это же время чуть не подшучивал над Петровым.
— Так вот не соблаговолите ли мне по сей причине
на косушку? Я ведь, Александр Петрович, все чай пил сегодня, — прибавил он в умилении,
принимая деньги, — и так я этого чаю нахлестался, что одышка взяла, а в брюхе как в бутылке болтается…
Мельник кончает работу, берет шапку, берет кнут, подходит к жене и объясняет ей знаками, что ему надо идти, но что если без него жена кого
примет, то… и он показывает
на кнут.
Он как бы чувствует, что есть
на что опереться, и потому не ненавидит, а
принимает случившееся с ним за факт неминуемый, который не им начался, не им и кончится и долго-долго еще будет продолжаться среди раз поставленной, пассивной, но упорной борьбы.
В церкви мы становились тесной кучей у самых дверей,
на самом последнем месте, так что слышно было только разве голосистого дьякона да изредка из-за толпы
приметишь черную ризу да лысину священника.
— Строка из молитвы.] — почти все повалились в землю, звуча кандалами, кажется
приняв эти слова буквально
на свой счет.
Он объявил, что он бросился
на майора без злобы, а единственно желал
принять муки.
Я понял, что меня никогда не
примут в товарищество, будь я разарестант, хоть
на веки вечные, хоть особого отделения.
Тогда — не правда ли? — в пустыне, // Вдали от суетной молвы, // Я вам не нравилась… Что ж ныне // Меня преследуете вы? // Зачем у вас я
на примете? // Не потому ль, что в высшем свете // Теперь являться я должна; // Что я богата и знатна, // Что муж в сраженьях изувечен, // Что нас за то ласкает двор? // Не потому ль, что мой позор // Теперь бы всеми был замечен // И мог бы в обществе принесть // Вам соблазнительную честь?
Неточные совпадения
Хлестаков.
На,
прими это. (Отдает фуражку и тросточку.)А, опять валялся
на кровати?
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак не смею
принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь письмо
на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он
принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не то, мол, барин сердится. Стой, еще письмо не готово.
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь город
принял меня за генерал-губернатора.
Я знаю, вы любите охоту, но все
на время лучше его
принять, а там, как проедет ревизор, пожалуй, опять его можете повесить.