Всякий бегун имеет в виду не то что освободиться совсем, — он знает, что это почти невозможно, — но или попасть в другое заведение, или угодить на поселение, или судиться вновь, по новому преступлению, совершенному уже по бродяжеству, — одним словом, куда угодно, только бы не на старое,
надоевшее ему место, не в прежний острог.