Неточные совпадения
«Если пшеничное зерно, падши
в землю, не
умрет, то останется одно; а если
умрет, то принесет много плода».
Уходит наконец от них, не выдержав сам муки сердца своего, бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть прочтет он далее о том, как обрадовался старец Иаков, узнав, что жив еще его милый мальчик, и потянулся
в Египет, бросив даже Отчизну, и
умер в чужой
земле, изрекши на веки веков
в завещании своем величайшее слово, вмещавшееся таинственно
в кротком и боязливом сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды, выйдет великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
«Истинно, истинно говорю вам, если пшеничное зерно, падши
в землю, не
умрет, то останется одно, а если
умрет, то принесет много плода». Я этот стих только что прочел пред его приходом.
Бог взял семена из миров иных и посеял на сей
земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным; если ослабевает или уничтожается
в тебе сие чувство, то
умирает и взращенное
в тебе.
— Ах нет, есть люди глубоко чувствующие, но как-то придавленные. Шутовство у них вроде злобной иронии на тех, которым
в глаза они не смеют сказать правды от долговременной унизительной робости пред ними. Поверьте, Красоткин, что такое шутовство чрезвычайно иногда трагично. У него все теперь, все на
земле совокупилось
в Илюше, и
умри Илюша, он или с ума сойдет с горя, или лишит себя жизни. Я почти убежден
в этом, когда теперь на него смотрю!
Неточные совпадения
И, может быть, я завтра
умру!.. и не останется на
земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я
в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь — из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!
Тогда выступило из средины народа четверо самых старых, седоусых и седочупринных козаков (слишком старых не было на Сечи, ибо никто из запорожцев не
умирал своею смертью) и, взявши каждый
в руки
земли, которая на ту пору от бывшего дождя растворилась
в грязь, положили ее ему на голову.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская
земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской
земле и, еще лучше того, как умеют
умирать в ней за святую веру.
Тут втягивает; тут конец свету, якорь, тихое пристанище, пуп
земли, трехрыбное основание мира, эссенция блинов, жирных кулебяк, вечернего самовара, тихих воздыханий и теплых кацавеек, натопленных лежанок, — ну, вот точно ты
умер, а
в то же время и жив, обе выгоды разом!
«Полуграмотному человеку, какому-нибудь слесарю, поручена жизнь сотен людей. Он везет их сотни верст. Он может сойти с ума, спрыгнуть на
землю, убежать,
умереть от паралича сердца. Может, не щадя своей жизни, со зла на людей устроить крушение. Его ответственность предо мной… пред людями — ничтожна.
В пятом году машинист Николаевской дороги увез революционеров-рабочих на глазах карательного отряда…»