Неточные совпадения
Разумеется, прозорливый читатель уже давно угадал, что я
с самого
начала к тому клонил, и только досадовал на меня, зачем я даром трачу бесплодные слова и драгоценное
время.
Опять-таки и то взямши, что никто в наше
время, не только вы-с, но и решительно никто,
начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
Он проговорил это
с самым неприязненным чувством. Тем
временем встал
с места и озабоченно посмотрел в зеркало (может быть, в сороковой раз
с утра) на свой нос.
Начал тоже прилаживать покрасивее на лбу свой красный платок.
«Вы спрашиваете, что я именно ощущал в ту минуту, когда у противника прощения просил, — отвечаю я ему, — но я вам лучше
с самого
начала расскажу, чего другим еще не рассказывал», — и рассказал ему все, что произошло у меня
с Афанасием и как поклонился ему до земли. «Из сего сами можете видеть, — заключил я ему, — что уже во
время поединка мне легче было, ибо
начал я еще дома, и раз только на эту дорогу вступил, то все дальнейшее пошло не только не трудно, а даже радостно и весело».
Все
время он ютился там внизу подле Грушеньки, сидел
с нею молча и «нет-нет да и
начнет над нею хныкать, а глаза утирает синим клетчатым платочком», как рассказывал потом Михаил Макарович.
Но о честности Смердякова подтвердил почти
с жаром и тут же передал, как Смердяков, во
время оно, найдя оброненные барские деньги, не утаил их, а принес барину, и тот ему за это «золотой подарил» и впредь во всем доверять
начал.
Неточные совпадения
Вместе
с Линкиным чуть было не попались впросак два знаменитейшие философа того
времени, Фунич и Мерзицкий, но вовремя спохватились и
начали вместе
с Грустиловым присутствовать при"восхищениях"(см."Поклонение мамоне и покаяние").
Во
время градоначальствования Фердыщенки Козырю посчастливилось еще больше благодаря влиянию ямщичихи Аленки, которая приходилась ему внучатной сестрой. В
начале 1766 года он угадал голод и стал заблаговременно скупать хлеб. По его наущению Фердыщенко поставил у всех застав полицейских, которые останавливали возы
с хлебом и гнали их прямо на двор к скупщику. Там Козырь объявлял, что платит за хлеб"по такции", и ежели между продавцами возникали сомнения, то недоумевающих отправлял в часть.
Время между тем продолжало тянуться
с безнадежною вялостью: обедали-обедали, пили-пили, а солнце все высоко стоит.
Начали спать. Спали-спали, весь хмель переспали, наконец
начали вставать.
И точно, он
начал нечто подозревать. Его поразила тишина во
время дня и шорох во
время ночи. Он видел, как
с наступлением сумерек какие-то тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как
с рассветом дня те же самые тени вновь появлялись в городе и разбегались по домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
Общие подозрения еще более увеличились, когда заметили, что местный предводитель дворянства
с некоторого
времени находится в каком-то неестественно возбужденном состоянии и всякий раз, как встретится
с градоначальником,
начинает кружиться и выделывать нелепые телодвижения.