Неточные совпадения
Деревеньку же и довольно хороший городской дом, которые тоже пошли ей в приданое, он долгое время и изо всех
сил старался перевести на
свое имя чрез совершение какого-нибудь подходящего акта и наверно бы добился того из одного, так сказать, презрения и отвращения к себе, которое он возбуждал в
своей супруге ежеминутно
своими бесстыдными вымогательствами и вымаливаниями, из одной ее душевной усталости, только чтоб отвязался.
Истинный реалист, если он не верующий, всегда найдет в себе
силу и способность не поверить и чуду, а если чудо станет пред ним неотразимым фактом, то он скорее не поверит
своим чувствам, чем допустит факт.
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего последнего времени, то есть честный по природе
своей, требующий правды, ищущий ее и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею
силой души
своей, требующий скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью.
Хотя, к несчастию, не понимают эти юноши, что жертва жизнию есть, может быть, самая легчайшая изо всех жертв во множестве таких случаев и что пожертвовать, например, из
своей кипучей юностью жизни пять-шесть лет на трудное, тяжелое учение, на науку, хотя бы для того только, чтобы удесятерить в себе
силы для служения той же правде и тому же подвигу, который излюбил и который предложил себе совершить, — такая жертва сплошь да рядом для многих из них почти совсем не по
силам.
Исцеление ли было в самом деле или только естественное улучшение в ходе болезни — для Алеши в этом вопроса не существовало, ибо он вполне уже верил в духовную
силу своего учителя, и слава его была как бы собственным его торжеством.
Общество отсекает его от себя вполне механически торжествующею над ним
силой и сопровождает отлучение это ненавистью (так по крайней мере они сами о себе, в Европе, повествуют), — ненавистью и полнейшим к дальнейшей судьбе его, как брата
своего, равнодушием и забвением.
Иван Федорович прибавил при этом в скобках, что в этом-то и состоит весь закон естественный, так что уничтожьте в человечестве веру в
свое бессмертие, в нем тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая живая
сила, чтобы продолжать мировую жизнь.
Он пошел поскорее лесом, отделявшим скит от монастыря, и, не в
силах даже выносить
свои мысли, до того они давили его, стал смотреть на вековые сосны по обеим сторонам лесной дорожки.
Вот в эту-то пору Григорий энергически и изо всех
сил стал за
своего барина и не только защищал его против всех этих наговоров, но вступал за него в брань и препирательства и многих переуверил.
— Она
свою добродетель любит, а не меня, — невольно, но почти злобно вырвалось вдруг у Дмитрия Федоровича. Он засмеялся, но через секунду глаза его сверкнули, он весь покраснел и с
силой ударил кулаком по столу.
Тогда каждый из вас будет в
силах весь мир любовию приобрести и слезами
своими мировые грехи омыть…
Ибо и отрекшиеся от христианства и бунтующие против него в существе
своем сами того же самого Христова облика суть, таковыми же и остались, ибо до сих пор ни мудрость их, ни жар сердца их не в
силах были создать иного высшего образа человеку и достоинству его, как образ, указанный древле Христом.
— Maman, это с вами теперь истерика, а не со мной, — прощебетал вдруг в щелочку голосок Lise из боковой комнаты. Щелочка была самая маленькая, а голосок надрывчатый, точь-в-точь такой, когда ужасно хочется засмеяться, но изо всех
сил перемогаешь смех. Алеша тотчас же заметил эту щелочку, и, наверно, Lise со
своих кресел на него из нее выглядывала, но этого уж он разглядеть не мог.
Тут не ум, не логика, тут нутром, тут чревом любишь, первые
свои молодые
силы любишь…
Сам Ришар свидетельствует, что в те годы он, как блудный сын в Евангелии, желал ужасно поесть хоть того месива, которое давали откармливаемым на продажу свиньям, но ему не давали даже и этого и били, когда он крал у свиней, и так провел он все детство
свое и всю юность, до тех пор пока возрос и, укрепившись в
силах, пошел сам воровать.
И вот вместо твердых основ для успокоения совести человеческой раз навсегда — ты взял все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного, взял все, что было не по
силам людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе, — и это кто же: тот, который пришел отдать за них жизнь
свою!
Да и так ли еще: сколь многие из этих избранников, из могучих, которые могли бы стать избранниками, устали наконец, ожидая тебя, и понесли и еще понесут
силы духа
своего и жар сердца
своего на иную ниву и кончат тем, что на тебя же и воздвигнут свободное знамя
свое.
Видишь: предположи, что нашелся хотя один из всех этих желающих одних только материальных и грязных благ — хоть один только такой, как мой старик инквизитор, который сам ел коренья в пустыне и бесновался, побеждая плоть
свою, чтобы сделать себя свободным и совершенным, но однако же, всю жизнь
свою любивший человечество и вдруг прозревший и увидавший, что невелико нравственное блаженство достигнуть совершенства воли с тем, чтобы в то же время убедиться, что миллионы остальных существ Божиих остались устроенными лишь в насмешку, что никогда не в
силах они будут справиться со
своею свободой, что из жалких бунтовщиков никогда не выйдет великанов для завершения башни, что не для таких гусей великий идеалист мечтал о
своей гармонии.
Замечательно тоже, что никто из них, однако же, не полагал, что умрет он в самую эту же ночь, тем более что в этот последний вечер жизни
своей он, после глубокого дневного сна, вдруг как бы обрел в себе новую
силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями.
«Великую, — продолжает он, — вижу в вас
силу характера, ибо не побоялись истине послужить в таком деле, в каком рисковали, за
свою правду, общее презрение от всех понести».
Когда уже достаточно ободняло, то из города начали прибывать некоторые даже такие, кои захватили с собою больных
своих, особенно детей, — точно ждали для сего нарочно сей минуты, видимо уповая на немедленную
силу исцеления, какая, по вере их, не могла замедлить обнаружиться.
— А-ай! — закричала старушонка, но Мити и след простыл; он побежал что было
силы в дом Морозовой. Это именно было то время, когда Грушенька укатила в Мокрое, прошло не более четверти часа после ее отъезда. Феня сидела со
своею бабушкой, кухаркой Матреной, в кухне, когда вдруг вбежал «капитан». Увидав его, Феня закричала благим матом.
Но голос его пресекся, развязности не хватило, лицо как-то вдруг передернулось, и что-то задрожало около его губ. Илюша болезненно ему улыбался, все еще не в
силах сказать слова. Коля вдруг поднял руку и провел для чего-то
своею ладонью по волосам Илюши.
— Папа, папа, поди сюда… мы… — пролепетал было Илюша в чрезвычайном возбуждении, но, видимо не в
силах продолжать, вдруг бросил
свои обе исхудалые ручки вперед и крепко, как только мог, обнял их обоих разом, и Колю и папу, соединив их в одно объятие и сам к ним прижавшись. Штабс-капитан вдруг весь так и затрясся от безмолвных рыданий, а у Коли задрожали губы и подбородок.
— Ах, папа! Я ведь знаю, что тебе новый доктор про меня сказал… Я ведь видел! — воскликнул Илюша и опять крепко, изо всей
силы прижал их обоих к себе, спрятав на плече у папы
свое лицо.
Он не договорил, как бы захлебнувшись, и опустился в бессилии пред деревянною лавкой на колени. Стиснув обоими кулаками
свою голову, он начал рыдать, как-то нелепо взвизгивая, изо всей
силы крепясь, однако, чтобы не услышали его взвизгов в избе. Коля выскочил на улицу.
Все это обратилось для Алеши в некоторую трудную задачу, ибо Грушенька только одному ему доверяла
свое сердце и беспрерывно просила у него советов; он же иногда совсем ничего не в
силах был ей сказать.
И она с
силой почти выпихнула Алешу в двери. Тот смотрел с горестным недоумением, как вдруг почувствовал в
своей правой руке письмо, маленькое письмецо, твердо сложенное и запечатанное. Он взглянул и мгновенно прочел адрес: Ивану Федоровичу Карамазову. Он быстро поглядел на Лизу. Лицо ее сделалось почти грозно.
А Лиза, только что удалился Алеша, тотчас же отвернула щеколду, приотворила капельку дверь, вложила в щель
свой палец и, захлопнув дверь, изо всей
силы придавила его.
Иван Федорович вскочил и изо всей
силы ударил его кулаком в плечо, так что тот откачнулся к стене. В один миг все лицо его облилось слезами, и, проговорив: «Стыдно, сударь, слабого человека бить!», он вдруг закрыл глаза
своим бумажным с синими клеточками и совершенно засморканным носовым платком и погрузился в тихий слезный плач. Прошло с минуту.
Однако как я в
силах наблюдать за собой, — подумал он в ту же минуту еще с большим наслаждением, — а они-то решили там, что я с ума схожу!» Дойдя до
своего дома, он вдруг остановился под внезапным вопросом: «А не надо ль сейчас, теперь же пойти к прокурору и все объявить?» Вопрос он решил, поворотив опять к дому: «Завтра все вместе!» — прошептал он про себя, и, странно, почти вся радость, все довольство его собою прошли в один миг.
— А там может случиться топор? — рассеянно и гадливо перебил вдруг Иван Федорович. Он сопротивлялся изо всех
сил, чтобы не поверить
своему бреду и не впасть в безумие окончательно.
Изо всех
сил он напрягался как бы порвать
свои путы, но тщетно.
Он много и умно говорил про «аффект» и «манию» и выводил, что по всем собранным данным подсудимый пред
своим арестом за несколько еще дней находился в несомненном болезненном аффекте и если совершил преступление, то хотя и сознавая его, но почти невольно, совсем не имея
сил бороться с болезненным нравственным влечением, им овладевшим.
И Алеша с увлечением, видимо сам только что теперь внезапно попав на идею, припомнил, как в последнем свидании с Митей, вечером, у дерева, по дороге к монастырю, Митя, ударяя себя в грудь, «в верхнюю часть груди», несколько раз повторил ему, что у него есть средство восстановить
свою честь, что средство это здесь, вот тут, на его груди… «Я подумал тогда, что он, ударяя себя в грудь, говорил о
своем сердце, — продолжал Алеша, — о том, что в сердце
своем мог бы отыскать
силы, чтобы выйти из одного какого-то ужасного позора, который предстоял ему и о котором он даже мне не смел признаться.
— Это так, это именно так, — восклицал во внезапном возбуждении Алеша, — брат именно восклицал мне тогда, что половину, половину позора (он несколько раз выговорил: половину!) он мог бы сейчас снять с себя, но что до того несчастен слабостью
своего характера, что этого не сделает… знает заранее, что этого не может и не в
силах сделать!
По натуре
своей он тотчас же бросился в крайность и сам начал нас изо всех
сил уверять, что Смердяков не мог убить, не способен убить.