Неточные совпадения
Он что-то и еще сказал, тоже и
прокурор как будто что-то ввернул, но Митя хоть и слушал, но уже не
понимал их. Он диким взглядом озирал их всех…
С
прокурором был знаком еще отдаленнее, но к супруге
прокурора, нервной и фантастической даме, иногда хаживал с самыми почтительными, однако, визитами, и даже сам не совсем
понимая, зачем к ней ходит, и она всегда ласково его принимала, почему-то интересуясь им до самого последнего времени.
Понимаю же я теперешнюю разницу: ведь я все-таки пред вами преступник сижу, как, стало быть, в высшей степени неровня, а вам поручено меня наблюдать: не погладите же вы меня по головке за Григория, нельзя же в самом деле безнаказанно головы ломать старикам, ведь упрячете же вы меня за него по суду, ну на полгода, ну на год в смирительный, не знаю, как там у вас присудят, хотя и без лишения прав, ведь без лишения прав,
прокурор?
— Мы слишком
понимаем, что подобное показание вы дали сейчас в раздражении на нас и в досаде на вопросы, которые мы вам представляем, которые вы считаете мелочными и которые, в сущности, весьма существенны, — сухо проговорил ему в ответ
прокурор.
«Рассердились и обиделись, — подумал он, — ну и черт!» Когда же рассказал, как он решился наконец дать отцу знак, что пришла Грушенька и чтобы тот отворил окно, то
прокурор и следователь совсем не обратили внимание на слово «знак», как бы не
поняв вовсе, какое значение имеет тут это слово, так что Митя это даже заметил.
— Положим, не так хорошо, это я отлично могу
понять и в этом я не спорю, — сдержанно ответил
прокурор.
— Я начинаю вас
понимать, Дмитрий Федорович, — мягко и даже как бы сострадательно протянул
прокурор, — но все это, воля ваша, по-моему, лишь нервы… болезненные нервы ваши, вот что-с.
На настойчивый вопрос
прокурора: о каких деньгах говорил, что украл у Катерины Ивановны, — о вчерашних или о тех трех тысячах, которые были истрачены здесь месяц назад, — объявила, что говорил о тех, которые были месяц назад, и что она так его
поняла.
Неточные совпадения
Он
понимал, что внезапно вспыхнувшее намерение сообщить ротмистру Рущиц-Стрыйскому о Харламове и Якове не многим отличается от сообщения Харламову о том, что Тагильский был товарищем
прокурора.
— Отдаю,
понимаю, не боюсь я вас… Эх вы,
прокурор. Теперь — не боюсь. И ее — не боюсь. Умерла, могу все сказать про нее. Вы — что думаете, Клим Иванович, — думаете, она вас уважала? Она?
— Вот видите, один мальчишка, стряпчего сын, не
понял чего-то по-французски в одной книге и показал матери, та отцу, а отец к
прокурору. Тот слыхал имя автора и поднял бунт — донес губернатору. Мальчишка было заперся, его выпороли: он под розгой и сказал, что книгу взял у меня. Ну, меня сегодня к допросу…
— Так-с, — сказал
прокурор всё с той же чуть заметной улыбкой, как бы показывая этой улыбкой то, что такие заявления знакомы ему и принадлежат к известному ему забавному разряду. — Так-с, но вы, очевидно,
понимаете, что я, как
прокурор суда, не могу согласиться с вами. И потому советую вам заявить об этом на суде, и суд разрешит ваше заявление и признает его уважительным или неуважительным и в последнем случае наложит на вас взыскание. Обратитесь в суд.
Подсудимые сидели невозмутимо, очевидно не
понимая значения ответов. Опять все сели, и председатель спросил
прокурора, каким наказаниям он полагает подвергнуть подсудимых.