— Да, конечно, я чего-то ожидал, и он прав…» И ему опять в сотый раз припомнилось, как он в
последнюю ночь у отца подслушивал к нему с лестницы, но с таким уже страданием теперь припомнилось, что он даже остановился на месте как пронзенный: «Да, я этого тогда ждал, это правда!
Неточные совпадения
Замечательно тоже, что никто из них, однако же, не полагал, что умрет он в самую эту же
ночь, тем более что в этот
последний вечер жизни своей он, после глубокого дневного сна, вдруг как бы обрел в себе новую силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями.
Ибо хотя все собравшиеся к нему в тот
последний вечер и понимали вполне, что смерть его близка, но все же нельзя было представить, что наступит она столь внезапно; напротив, друзья его, как уже и заметил я выше, видя его в ту
ночь столь, казалось бы, бодрым и словоохотливым, убеждены были даже, что в здоровье его произошло заметное улучшение, хотя бы и на малое лишь время.
Вообразите, вдруг с ней в одну
ночь — это четыре дня тому, сейчас после того, как вы в
последний раз были и ушли, — вдруг с ней
ночью припадок, крик, визг, истерика!
Довольно сказать, что он беспрерывно стал себя спрашивать: для чего он тогда, в
последнюю свою
ночь, в доме Федора Павловича, пред отъездом своим, сходил тихонько, как вор, на лестницу и прислушивался, что делает внизу отец?
Несчастный молодой человек, возвратясь домой, в ту же
ночь застрелился; я был при нем неотлучно до
последнего момента…
Многое было приобретено: человек, отдающий, в благородном порыве,
последние пять тысяч, и потом тот же человек, убивающий отца
ночью с целью ограбить его на три тысячи, — это было нечто отчасти и несвязуемое.
Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому
последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей.
Последнюю ночь он провел охая и стоная и измучил Нину Александровну, которая всю ночь грела ему для чего-то припарки; под утро вдруг заснул, проспал четыре часа и проснулся в сильнейшем и беспорядочном припадке ипохондрии, который и кончился ссорой с Ипполитом и «проклятием дому сему».
Неточные совпадения
«Да и вообще, — думала Дарья Александровна, оглянувшись на всю свою жизнь за эти пятнадцать лет замужества, — беременность, тошнота, тупость ума, равнодушие ко всему и, главное, безобразие. Кити, молоденькая, хорошенькая Кити, и та так подурнела, а я беременная делаюсь безобразна, я знаю. Роды, страдания, безобразные страдания, эта
последняя минута… потом кормление, эти бессонные
ночи, эти боли страшные»…
Меж тем как ее голова мурлыкала песенку жизни, маленькие руки работали прилежно и ловко; откусывая нитку, она смотрела далеко перед собой, но это не мешало ей ровно подвертывать рубец и класть петельный шов с отчетливостью швейной машины. Хотя Лонгрен не возвращался, она не беспокоилась об отце.
Последнее время он довольно часто уплывал
ночью ловить рыбу или просто проветриться.
В эту самую минуту Амалия Ивановна, уже окончательно обиженная тем, что во всем разговоре она не принимала ни малейшего участия и что ее даже совсем не слушают, вдруг рискнула на
последнюю попытку и с потаенною тоской осмелилась сообщить Катерине Ивановне одно чрезвычайно дельное и глубокомысленное замечание о том, что в будущем пансионе надо обращать особенное внимание на чистое белье девиц (ди веше) и что «непременно должен буль одна такая хороши дам (ди даме), чтоб карашо про белье смотрель», и второе, «чтоб все молоды девиц тихонько по
ночам никакой роман не читаль».
Дуня припомнила, между прочим, слова брата, что мать вслушивалась в ее бред, в
ночь накануне того
последнего рокового дня, после сцены ее с Свидригайловым: не расслышала ли она чего-нибудь тогда?
Ей было только четырнадцать лет, но это было уже разбитое сердце, и оно погубило себя, оскорбленное обидой, ужаснувшею и удивившею это молодое детское сознание, залившею незаслуженным стыдом ее ангельски чистую душу и вырвавшею
последний крик отчаяния, не услышанный, а нагло поруганный в темную
ночь, во мраке, в холоде, в сырую оттепель, когда выл ветер…