Неточные совпадения
— «
Папа, говорит, я разбогатею, я
в офицеры
пойду и всех разобью, меня царь наградит, я приеду, и тогда никто не посмеет…» Потом помолчал да и говорит — губенки-то у него всё по-прежнему вздрагивают: «
Папа, говорит, какой это нехороший город наш,
папа!» — «Да, говорю, Илюшечка, не очень-таки хорош наш город».
— Ах, плох, плох! Я думаю, у него чахотка. Он весь
в памяти, только так дышит-дышит, нехорошо он дышит. Намедни попросил, чтоб его поводили, обули его
в сапожки,
пошел было, да и валится. «Ах, говорит, я говорил тебе,
папа, что у меня дурные сапожки, прежние,
в них и прежде было неловко ходить». Это он думал, что он от сапожек с ног валится, а он просто от слабости. Недели не проживет. Герценштубе ездит. Теперь они опять богаты, у них много денег.
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел
в комнату. Перезвон бросился за ним. Доктор постоял было еще секунд пять как бы
в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро
пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел
в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал
папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
Неточные совпадения
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, — обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь,
в один прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и
пойдем с
папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
— Ну, из этих-то денег ты и
пошлешь десять тысяч
в Совет за Петровское. Теперь деньги, которые находятся
в конторе, — продолжал
папа (Яков смешал прежние двенадцать тысяч и кинул двадцать одну тысячу), — ты принесешь мне и нынешним же числом покажешь
в расходе. (Яков смешал счеты и перевернул их, показывая, должно быть, этим, что и деньги двадцать одна тысяча пропадут так же.) Этот же конверт с деньгами ты передашь от меня по адресу.
Однако несчастия никакого не случилось; через час времени меня разбудил тот же скрип сапогов. Карл Иваныч, утирая платком слезы, которые я заметил на его щеках, вышел из двери и, бормоча что-то себе под нос,
пошел на верх. Вслед за ним вышел
папа и вошел
в гостиную.
Музыка, считанье и грозные взгляды опять начались, а мы
пошли к
папа. Пройдя комнату, удержавшую еще от времен дедушки название официантской, мы вошли
в кабинет.
Из них только один,
в каракулевой шапке, прятал бородатое лицо
в поднятом воротнике мехового пальто, трое — видимо, рабочие, а пятый — пожилой человек, бритый, седоусый,
шел сдвинув мохнатую
папаху на затылок, открыв высокий лоб, тыкая
в снег суковатой палкой.