— Друг мой, я все-таки хочу
быть джентльменом и чтобы меня так и принимали, — в припадке некоторой чисто приживальщицкой и уже вперед уступчивой и добродушной амбиции начал гость.
Неточные совпадения
Это
был какой-то господин или, лучше сказать, известного сорта русский
джентльмен, лет уже не молодых, «qui frisait la cinquantaine», [«под пятьдесят» (фр.).] как говорят французы, с не очень сильною проседью в темных, довольно длинных и густых еще волосах и в стриженой бородке клином.
Белье, длинный галстук в виде шарфа, все
было так, как и у всех шиковатых
джентльменов, но белье, если вглядеться ближе,
было грязновато, а широкий шарф очень потерт.
Похоже
было на то, что
джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек-помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно, видавший свет и порядочное общество, имевший когда-то связи и сохранивший их, пожалуй, и до сих пор, но мало-помалу с обеднением после веселой жизни в молодости и недавней отмены крепостного права обратившийся вроде как бы в приживальщика хорошего тона, скитающегося по добрым старым знакомым, которые принимают его за уживчивый складный характер, да еще и ввиду того, что все же порядочный человек, которого даже и при ком угодно можно посадить у себя за стол, хотя, конечно, на скромное место.
Такие приживальщики, складного характера
джентльмены, умеющие порассказать, составить партию в карты и решительно не любящие никаких поручений, если их им навязывают, — обыкновенно одиноки, или холостяки, или вдовцы, может
быть и имеющие детей, но дети их воспитываются всегда где-то далеко, у каких-нибудь теток, о которых
джентльмен никогда почти не упоминает в порядочном обществе, как бы несколько стыдясь такого родства.
— Позволь, позволь, я тебя уличу: давеча у фонаря, когда ты вскинулся на Алешу и закричал ему: «Ты от него узнал! Почему ты узнал, что он ко мне ходит?» Это ведь ты про меня вспоминал. Стало
быть, одно маленькое мгновеньице ведь верил же, верил, что я действительно есмь, — мягко засмеялся
джентльмен.
Тит Никоныч
был джентльмен по своей природе. У него было тут же, в губернии, душ двести пятьдесят или триста — он хорошенько не знал, никогда в имение не заглядывал и предоставлял крестьянам делать, что хотят, и платить ему оброку, сколько им заблагорассудится. Никогда он их не поверял. Возьмет стыдливо привезенные деньги, не считая, положит в бюро, а мужикам махнет рукой, чтоб ехали, куда хотят.
Но главная его претензия — это
быть джентльменом. Когда наступит время, он уедет из Петербурга в"свое место"и будет служить по выборам. Ибо только таким образом истинный джентльмен может оправдать свое призвание; только там, среди «своих», он самым делом покажет, что значит высоко держать «свое» знамя.
— Меня не признают, — продолжал он, как бы засыпая. — Конечно, я не гениальный администратор, но зато я порядочный, честный человек, а по нынешним временам и это редкость. Каюсь, иногда женщин я обманывал слегка, но по отношению к русскому правительству я всегда
был джентльменом. Но довольно об этом, — сказал он, открывая глаза, — будем говорить о вас. Что это вам вздумалось вдруг ехать к папаше?
Могучую грудь «несмертельного» покрывала одна холщовая рубашка малороссийского покроя, то есть с прямым воротом, всегда чистая как кипень и непременно с длинною цветною завязкою. Эта завязка была иногда лента, иногда просто кусок шерстяной материи или даже ситца, но она сообщала наружности Голована нечто свежее и джентльменское, что ему очень шло, потому что он в самом деле
был джентльмен.
Неточные совпадения
А ведь мы все-таки
джентльмены; то
есть, во всяком случае, прежде всего
джентльмены; это надо понимать-с.
— То
есть, говоря без аллегорий, к этой палке? — хладнокровно заметил Базаров. — Это совершенно справедливо. Вам нисколько не нужно оскорблять меня. Оно же и не совсем безопасно. Вы можете остаться
джентльменом… Принимаю ваш вызов тоже по-джентльменски.
На ее взгляд, во всей немецкой нации не
было и не могло
быть ни одного
джентльмена. Она в немецком характере не замечала никакой мягкости, деликатности, снисхождения, ничего того, что делает жизнь так приятною в хорошем свете, с чем можно обойти какое-нибудь правило, нарушить общий обычай, не подчиниться уставу.
—
Джентльмен есть такой барин, — определил Штольц, — который сам надевает чулки и сам же снимает с себя сапоги.
Но разговаривать
было некогда: на палубу вошло человек шесть гидальго, но не таких, каких я видел на балконах и еще на портретах Веласкеца и других; они
были столько же гидальго, сколько и
джентльмены: все во фраках, пальто и сюртуках, некоторые в белых куртках.