Неточные совпадения
— Нет, не могу допустить. Брат, — проговорил вдруг с засверкавшими глазами Алеша, — ты сказал сейчас: есть ли во всем мире существо, которое могло бы и имело право простить? Но существо это есть, и оно может все простить, всех и вся и
за всё, потому что само отдало неповинную кровь свою
за всех и
за всё. Ты забыл о нем, а на нем-то и созиждается здание, и это ему воскликнут: «Прав ты, Господи, ибо
открылись пути твои».
Красноречиво до ужаса описывает нам обвинитель страшное состояние подсудимого в селе Мокром, когда любовь вновь
открылась ему, зовя его в новую жизнь, и когда ему уже нельзя было любить, потому что сзади был окровавленный труп отца его, а
за трупом казнь.
Беклешов. С девицей Дудкиной уладилось дело великолепно, — немного подкадил ей и студенту,
открылся за него в любви и сцепил так, что не растащишь. Эту затравил. А насчет денежных отношений скверно дело совсем. Родительница хочет тебя держать на уздечке и высматривать почтительность зятька. Манера известная! Ну, да и родитель хорош, могу сказать…
Неточные совпадения
Не ригой, не амбарами, // Не кабаком, не мельницей, // Как часто на Руси, // Село кончалось низеньким // Бревенчатым строением // С железными решетками // В окошках небольших. //
За тем этапным зданием // Широкая дороженька, // Березками обставлена, //
Открылась тут как тут. // По будням малолюдная, // Печальная и тихая, // Не та она теперь!
И Корсунский завальсировал, умеряя шаг, прямо на толпу в левом углу залы, приговаривая: «pardon, mesdames, pardon, pardon, mesdames» и, лавируя между морем кружев, тюля и лент и не зацепив ни
за перышко, повернул круто свою даму, так что
открылись ее тонкие ножки в ажурных чулках, а шлейф разнесло опахалом и закрыло им колени Кривину.
По мере того как он подъезжал, ему
открывались шедшие друг
за другом растянутою вереницей и различно махавшие косами мужики, кто в кафтанах, кто в одних рубахах. Он насчитал их сорок два человека.
Татьяна с ключницей простилась //
За воротами. Через день // Уж утром рано вновь явилась // Она в оставленную сень, // И в молчаливом кабинете, // Забыв на время всё на свете, // Осталась наконец одна, // И долго плакала она. // Потом
за книги принялася. // Сперва ей было не до них, // Но показался выбор их // Ей странен. Чтенью предалася // Татьяна жадною душой; // И ей
открылся мир иной.
Он сжился с ним, роясь в библиотеке, выискивая и жадно читая те книги,
за золотой дверью которых
открывалось синее сияние океана.