Неточные совпадения
Вообще судя, странно было, что молодой человек, столь ученый, столь гордый и осторожный на вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому
отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно,
денег ни за что и ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят
денег.
Всем ясно, что он приехал к
отцу не за
деньгами, потому что во всяком случае
отец их не даст.
Впрочем, некоторая болезненность его лица в настоящую минуту могла быть понятна: все знали или слышали о чрезвычайно тревожной и «кутящей» жизни, которой он именно в последнее время у нас предавался, равно как всем известно было и то необычайное раздражение, до которого он достиг в ссорах со своим
отцом из-за спорных
денег.
— А когда они прибудут, твои три тысячи? Ты еще и несовершеннолетний вдобавок, а надо непременно, непременно, чтобы ты сегодня уже ей откланялся, с
деньгами или без
денег, потому что я дальше тянуть не могу, дело на такой точке стало. Завтра уже поздно, поздно. Я тебя к
отцу пошлю.
— Я должен вам сообщить, — произнес тоже дрожащим голосом Алеша, — о том, что сейчас было у него с
отцом. — И он рассказал всю сцену, рассказал, что был послан за
деньгами, что тот ворвался, избил
отца и после того особенно и настоятельно еще раз подтвердил ему, Алеше, идти «кланяться»… — Он пошел к этой женщине… — тихо прибавил Алеша.
— Вздор! — крикнул Иван Федорович почти в исступлении. — Дмитрий не пойдет грабить
деньги, да еще убивать при этом
отца. Он мог вчера убить его за Грушеньку, как исступленный злобный дурак, но грабить не пойдет!
— Боже! Это он старика
отца своего убил! — вскричала она, всплеснув руками. — Никаких я ему
денег не давала, никаких! О, бегите, бегите!.. Не говорите больше ни слова! Спасайте старика, бегите к
отцу его, бегите!
— Я гораздо добрее, чем вы думаете, господа, я вам сообщу почему, и дам этот намек, хотя вы того и не стоите. Потому, господа, умалчиваю, что тут для меня позор. В ответе на вопрос: откуда взял эти
деньги, заключен для меня такой позор, с которым не могло бы сравняться даже и убийство, и ограбление
отца, если б я его убил и ограбил. Вот почему не могу говорить. От позора не могу. Что вы это, господа, записывать хотите?
И он опять кивнул на пачки. Он двинулся было встать кликнуть в дверь Марью Кондратьевну, чтобы та сделала и принесла лимонаду, но, отыскивая чем бы накрыть
деньги, чтобы та не увидела их, вынул было сперва платок, но так как тот опять оказался совсем засморканным, то взял со стола ту единственную лежавшую на нем толстую желтую книгу, которую заметил, войдя, Иван, и придавил ею
деньги. Название книги было: «Святого
отца нашего Исаака Сирина слова». Иван Федорович успел машинально прочесть заглавие.
Она начала рассказывать, она все рассказала, весь этот эпизод, поведанный Митей Алеше, и «земной поклон», и причины, и про
отца своего, и появление свое у Мити, и ни словом, ни единым намеком не упомянула о том, что Митя, чрез сестру ее, сам предложил «прислать к нему Катерину Ивановну за
деньгами».
Ему стали предлагать вопросы. Он отвечал совсем как-то нехотя, как-то усиленно кратко, с каким-то даже отвращением, все более и более нараставшим, хотя, впрочем, отвечал все-таки толково. На многое отговорился незнанием. Про счеты
отца с Дмитрием Федоровичем ничего не знал. «И не занимался этим», — произнес он. Об угрозах убить
отца слышал от подсудимого. Про
деньги в пакете слышал от Смердякова…
— А вот, — вынул вдруг Иван Федорович пачку
денег, — вот
деньги… те самые, которые лежали вот в том пакете, — он кивнул на стол с вещественными доказательствами, — и из-за которых убили
отца. Куда положить? Господин судебный пристав, передайте.
Вот он и убил
отца, а
денег все-таки мне не отдал, а уехал с ней в ту деревню, где его схватили.
Там он опять прокутил эти
деньги, которые украл у убитого им
отца.
Но прочтите, прочтите внимательно, пожалуйста внимательнее, и вы увидите, что он в письме все описал, все заранее: как убьет
отца и где у того
деньги лежат.
Ни в пьяном кутеже по трактирам, ни тогда, когда ему пришлось лететь из города доставать бог знает у кого
деньги, необходимейшие ему, чтоб увезть свою возлюбленную от соблазнов соперника,
отца своего, — он не осмеливается притронуться к этой ладонке.
И вот в этот месяц безнадежной любви, нравственных падений, измены своей невесте, присвоения чужих
денег, вверенных его чести, — подсудимый, кроме того, доходит почти до исступления, до бешенства, от беспрерывной ревности, и к кому же, к своему
отцу!
Оно написано за двое суток до преступления, и, таким образом, нам твердо теперь известно, что за двое суток до исполнения своего страшного замысла подсудимый с клятвою объявлял, что если не достанет завтра
денег, то убьет
отца, с тем чтобы взять у него
деньги из-под подушки „в пакете с красною ленточкой, только бы уехал Иван“.
„Еще там не успели, — думает он, — еще можно что-нибудь подыскать, о, еще будет время сочинить план защиты, сообразить отпор, а теперь, теперь — теперь она так прелестна!“ Смутно и страшно в душе его, но он успевает, однако же, отложить от своих
денег половину и где-то их спрятать — иначе я не могу объяснить себе, куда могла исчезнуть целая половина этих трех тысяч, только что взятых им у
отца из-под подушки.
Его встречают одними циническими насмешками, подозрительностью и крючкотворством из-за спорных
денег; он слышит лишь разговоры и житейские правила, от которых воротит сердце, ежедневно „за коньячком“, и, наконец, зрит
отца, отбивающего у него, у сына, на его же сыновние
деньги, любовницу, — о господа присяжные, это отвратительно и жестоко!
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись:
отца родного не пощадит для словца, и
деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня
денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Купцы. Изволь,
отец наш! (Вынимают
деньги.)Да что триста! Уж лучше пятьсот возьми, помоги только.
Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и
деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
Она поехала в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром, в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь в руках
деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они пустили ее, и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного
отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по мнению
отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к
отцу уже по своем определении, прося
денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.