Неточные совпадения
Ему внушили, что платье его, как запачканное кровью, должно «примкнуть к собранию вещественных доказательств»,
оставить же его
на нем они теперь «не имеют даже и права… в
видах того, чем может окончиться дело».
Ему предстояло одно очень важное собственное дело, и
на вид какое-то почти даже таинственное, между тем время уходило, а Агафья,
на которую можно бы было
оставить детей, все еще не хотела возвратиться с базара.
Будь это опытный убийца и именно убийца с целью одного грабежа, — ну,
оставил ли бы он обложку конверта
на полу, в том
виде, как нашли ее подле трупа?
И вот, захватив пакет, которого он прежде никогда не видал, он и рвет обложку, чтоб удостовериться, есть ли деньги, затем бежит с деньгами в кармане, даже и подумать забыв, что
оставляет на полу колоссальнейшее
на себя обвинение в
виде разорванной обложки.
Убийца соскакивает вниз из предосторожности, чтоб убедиться, жив или нет свидетель, а между тем только что
оставил в кабинете убитого им отца своего, по свидетельству самого же обвинителя, колоссальную
на себя улику в
виде разорванного пакета,
на котором было написано, что в нем лежали три тысячи.
Увар Иванович лежал на своей постели. Рубашка без ворота, с крупной запонкой, охватывала его полную шею и расходилась широкими, свободными складками на его почти женской груди,
оставляя на виду большой кипарисовый крест и ладанку. Легкое одеяло покрывало его пространные члены. Свечка тускло горела на ночном столике, возле кружки с квасом, а в ногах Увара Ивановича, на постели, сидел, подгорюнившись, Шубин.
Телепнев оперся головой на руки,
оставив на виду только морщинистый, бритый, дрожащий подбородок, и молчал. Глухо, как за стеной, прогромыхал извозчик. Тишина стояла в губернаторском доме, было много ненужных комнат, и все молчали, как и эта.
Когда же принесены были ножницы и помощник Ярослава Ильича, желая подслужиться, немного нетерпеливо тряхнул тюфяк, чтоб удобнее высвободить его из-под спины обладателя, то Семен Иванович, зная учтивость, сначала уступил немножко места, скатившись на бочок, спиною к искателям; потом, при втором толчке, поместился ничком, наконец еще уступил, и так как недоставало последней боковой доски в кровати, то вдруг совсем неожиданно бултыхнулся вниз головою,
оставив на вид только две костлявые, худые, синие ноги, торчавшие кверху, как два сучка обгоревшего дерева.
Неточные совпадения
Она при мне не смеет пускаться с Грушницким в сентиментальные прения и уже несколько раз отвечала
на его выходки насмешливой улыбкой, но я всякий раз, как Грушницкий подходит к ней, принимаю смиренный
вид и
оставляю их вдвоем; в первый раз была она этому рада или старалась показать; во второй — рассердилась
на меня; в третий —
на Грушницкого.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда
на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в
виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку,
оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда
на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога
на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Поедет ли домой: и дома // Он занят Ольгою своей. // Летучие листки альбома // Прилежно украшает ей: // То в них рисует сельски
виды, // Надгробный камень, храм Киприды // Или
на лире голубка // Пером и красками слегка; // То
на листках воспоминанья, // Пониже подписи других, // Он
оставляет нежный стих, // Безмолвный памятник мечтанья, // Мгновенной думы долгий след, // Всё тот же после многих лет.
Да
оставь я иного-то господина совсем одного: не бери я его и не беспокой, но чтоб знал он каждый час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, закружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже
на дважды два походить будет, так сказать, математический
вид будет иметь, — оно и приятно-с.
Марфа Петровна отнюдь никогда не имела намерения что-нибудь за ним закрепить, имея в
виду детей, и если и
оставила ему нечто, то разве нечто самое необходимое, малостоящее, эфемерное, чего и
на год не хватит человеку с его привычками.