Неточные совпадения
Я бы, впрочем, не пускался в эти весьма нелюбопытные и смутные объяснения и начал бы просто-запросто без предисловия:
понравится — так и так прочтут; но беда в том, что жизнеописание-то у меня одно, а романов два.
Кажется, родитель ему и тогда не
понравился; пробыл он у него недолго и уехал поскорей, успев лишь получить от него некоторую сумму и войдя с ним в некоторую сделку насчет дальнейшего получения доходов с имения, которого (факт достопримечательный) ни доходности, ни стоимости он в тот раз от Федора Павловича так и не добился.
А между тем он вступил в этот дом еще в таких младенческих летах, в каких никак нельзя ожидать в ребенке расчетливой хитрости, пронырства или искусства заискать и
понравиться, уменья заставить себя полюбить.
Но уж конечно это ему и самому
нравилось.
С первого мгновения старец ему не
понравился.
В самом деле, было что-то в лице старца, что многим бы, и кроме Миусова, не
понравилось.
В городе
понравилось, что он взял подкидыша.
Давеча я, может, вам и пообещала что, а вот сейчас опять думаю: вдруг он опять мне
понравится, Митя-то, — раз уж мне ведь он очень
понравился, целый час почти даже
нравился.
— Милый Алешенька, проводи! Я тебе дорогой хорошенькое-хорошенькое одно словцо скажу! Я это для тебя, Алешенька, сцену проделала. Проводи, голубчик, после
понравится.
Алеша никогда не мог безучастно проходить мимо ребяток, в Москве тоже это бывало с ним, и хоть он больше всего любил трехлетних детей или около того, но и школьники лет десяти, одиннадцати ему очень
нравились.
— Я бы желал вам всегда
нравиться, Lise, но не знаю, как это сделать, — пробормотал он кое-как и тоже краснея.
— Да почем же я знал, что я ее вовсе не люблю! Хе-хе! Вот и оказалось, что нет. А ведь как она мне
нравилась! Как она мне даже давеча
нравилась, когда я речь читал. И знаешь ли, и теперь
нравится ужасно, а между тем как легко от нее уехать. Ты думаешь, я фанфароню?
Ивану Федоровичу это очень не
понравилось.
Может, и то ему
нравилось, что я наружно не любопытствовал о секрете его, ни прямо, ни намеком не расспрашивал.
— Послушайте, вы хоть и дики, но вы мне всегда как-то
нравились… я вот и беспокоюсь.
Грушеньку же знал прежде и раз даже был у нее с кем-то; тогда он ей не
понравился.
На шампанское зарились очень только девки, мужикам же
нравился больше ром и коньяк и особенно горячий пунш.
Калганов не хотел было пить, и хор девок ему сначала не
понравился очень, но, выпив еще бокала два шампанского, страшно развеселился, шагал по комнатам, смеялся и все и всех хвалил, и песни и музыку.
— Нет, и я, и я пойду смотреть, — воскликнул Калганов, самым наивным образом отвергая предложение Грушеньки посидеть с ним. И все направились смотреть. Максимов действительно свой танец протанцевал, но, кроме Мити, почти ни в ком не произвел особенного восхищения. Весь танец состоял в каких-то подпрыгиваниях с вывертыванием в стороны ног, подошвами кверху, и с каждым прыжком Максимов ударял ладонью по подошве. Калганову совсем не
понравилось, а Митя даже облобызал танцора.
Милый молоденький человечек был на этот счет большой шалун, его так и прозвали у нас дамы шалуном, и ему, кажется, это очень
нравилось.
Показание о шестой тысяче принято было с необыкновенным впечатлением допрашивающими.
Понравилась новая редакция: три да три, значит, шесть, стало быть, три тысячи тогда да три тысячи теперь, вот они и все шесть, выходило ясно.
На дальнейшие любопытствующие вопросы прямо и с полною откровенностью заявила, что хотя он ей «часами» и
нравился, но что она не любила его, но завлекала из «гнусной злобы моей», равно как и того «старичка», видела, что Митя ее очень ревновал к Федору Павловичу и ко всем, но тем лишь тешилась.
— Дитё, — отвечает ему ямщик, — дитё плачет. — И поражает Митю то, что он сказал по-своему, по-мужицки: «дитё», а не «дитя». И ему
нравится, что мужик сказал «дитё»: жалости будто больше.
Митя примолк. Он весь покраснел. Чрез мгновение ему стало вдруг очень холодно. Дождь перестал, но мутное небо все было обтянуто облаками, дул резкий ветер прямо в лицо. «Озноб, что ли, со мной», — подумал Митя, передернув плечами. Наконец влез в телегу и Маврикий Маврикиевич, уселся грузно, широко и, как бы не заметив, крепко потеснил собою Митю. Правда, он был не в духе, и ему сильно не
нравилось возложенное на него поручение.
Дети рассматривали порох с благоговейным страхом, еще усилившим наслаждение. Но Косте больше
понравилась дробь.
Я его учу, развиваю — почему, скажите, я не могу его развивать, если он мне
нравится?
Посещения мальчиков ей сначала не
понравились и только сердили ее, но потом веселые крики и рассказы детей стали развлекать и ее и до того под конец ей
понравились, что, перестань ходить эти мальчики, она бы затосковала ужасно.
Он встречал маленьких гостей с благоговением, ходил около них, услуживал, готов был их на себе возить, и даже впрямь начал было возить, но Илюше эти игры не
понравились и были оставлены.
Щеночек лежал и копошился подле него, и он, болезненно улыбаясь, гладил его своею тоненькою, бледненькою, высохшею ручкой; даже видно было, что собачка ему
понравилась, но…
Штабс-капитан стремительно кинулся через сени в избу к хозяевам, где варилось и штабс-капитанское кушанье. Коля же, чтобы не терять драгоценного времени, отчаянно спеша, крикнул Перезвону: «Умри!» И тот вдруг завертелся, лег на спину и замер неподвижно всеми четырьмя своими лапками вверх. Мальчики смеялись, Илюша смотрел с прежнею страдальческою своею улыбкой, но всех больше
понравилось, что умер Перезвон, «маменьке». Она расхохоталась на собаку и принялась щелкать пальцами и звать...
Бронзовая пушечка на колесках ей ужасно
понравилась, и она принялась ее катать на своих коленях.
— Однако ж ты сбил его на том, кто основал Трою! — ввернул вдруг Смуров, решительно гордясь в эту минуту Красоткиным. Очень уж ему
понравился рассказ про гуся.
— Ну я соврал, может быть, соглашаюсь. Я иногда ужасный ребенок, и когда рад чему, то не удерживаюсь и готов наврать вздору. Слушайте, мы с вами, однако же, здесь болтаем о пустяках, а этот доктор там что-то долго застрял. Впрочем, он, может, там и «мамашу» осмотрит и эту Ниночку безногую. Знаете, эта Ниночка мне
понравилась. Она вдруг мне прошептала, когда я выходил: «Зачем вы не приходили раньше?» И таким голосом, с укором! Мне кажется, она ужасно добрая и жалкая.
А главное, кто ж теперь не в аффекте, вы, я — все в аффекте, и сколько примеров: сидит человек, поет романс, вдруг ему что-нибудь не
понравилось, взял пистолет и убил кого попало, а затем ему все прощают.
— Мне
нравится, что мы с тобой прямо стали на ты, — начал было гость.
Здесь, когда временами я к вам переселяюсь, моя жизнь протекает вроде чего-то как бы и в самом деле, и это мне более всего
нравится.
К тому же на земле я становлюсь суеверен — не смейся, пожалуйста: мне именно это-то и
нравится, что я становлюсь суеверен.
Я солгал, мне она
нравится…
Здесь речь Ипполита Кирилловича была прервана рукоплесканиями. Либерализм изображения русской тройки
понравился. Правда, сорвалось лишь два-три клака, так что председатель не нашел даже нужным обратиться к публике с угрозою «очистить залу» и лишь строго поглядел в сторону клакеров. Но Ипполит Кириллович был ободрен: никогда-то ему до сих пор не аплодировали! Человека столько лет не хотели слушать, и вдруг возможность на всю Россию высказаться!
Не так довольны были только одни дамы, но все же и им
понравилось красноречие, тем более что за последствия они совсем не боялись и ждали всего от Фетюковича: «наконец-то он заговорит и, уж конечно, всех победит!» Все поглядывали на Митю; всю речь прокурора он просидел молча, сжав руки, стиснув зубы, потупившись.
Одно не
понравилось было дамам: он все как-то изгибался спиной, особенно в начале речи, не то что кланяясь, а как бы стремясь и летя к своим слушателям, причем нагибался именно как бы половиной своей длинной спины, как будто в середине этой длинной и тонкой спины его был устроен такой шалнер, так что она могла сгибаться чуть не под прямым углом.
Обвинению
понравился собственный роман: человек с слабою волей, решившийся взять три тысячи, столь позорно ему предложенные невестой его, не мог, дескать, отделить половину и зашить ее в ладонку, напротив, если б и зашил, то расшивал бы каждые два дня и отколупывал бы по сотне и таким образом извел бы все в один месяц.
— Папочка, дай и мне цветочков, возьми из его ручки, вот этот беленький, и дай! — всхлипывая попросила помешанная «мамочка». Или уж ей так
понравилась маленькая беленькая роза, бывшая в руках Илюши, или то, что она из его рук захотела взять цветок на память, но она вся так и заметалась, протягивая за цветком руки.