Неточные совпадения
— Ах, можем ли мы
на вас
обижаться, — протянула Марья Кондратьевна, польщенная извинением Алеши, — так как и Дмитрий Федорович часто этим манером в беседку ходят, мы и
не знаем, а он уж в беседке сидит.
Они еще пуще
обиделись и начали меня неприлично за это ругать, а я как раз,
на беду себе, чтобы поправить обстоятельства, тут и рассказал очень образованный анекдот про Пирона, как его
не приняли во французскую академию, а он, чтоб отмстить, написал свою эпитафию для надгробного камня...
«Рассердились и
обиделись, — подумал он, — ну и черт!» Когда же рассказал, как он решился наконец дать отцу знак, что пришла Грушенька и чтобы тот отворил окно, то прокурор и следователь совсем
не обратили внимание
на слово «знак», как бы
не поняв вовсе, какое значение имеет тут это слово, так что Митя это даже заметил.
— Верно, — согласилась она. — Не называл, но… Ты
не обижайся на меня: по-моему, большинство интеллигентов — временно обязанные революционеры, — до конституции, до республики. Не обидишься?
— Вы доброю волею за меня идете, Серафима Харитоновна? Пожалуйста,
не обижайтесь на меня: может быть, у вас был кто-нибудь другой на примете?
Неточные совпадения
Одна треть государственных людей, стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке; другая треть были с ним
на «ты», а третья — были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и
не могли обойти своего; и Облонскому
не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только
не отказываться,
не завидовать,
не ссориться,
не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и
не делал.
— Нет,
не обидятся. Уж я за это тебе отвечаю, — сказала Кити, со смехом глядя
на его лицо. Она взяла его за руку. — Ну, прощай… Поезжай, пожалуйста.
Как-то в жарком разговоре, а может быть, несколько и выпивши, Чичиков назвал другого чиновника поповичем, а тот, хотя действительно был попович, неизвестно почему
обиделся жестоко и ответил ему тут же сильно и необыкновенно резко, именно вот как: «Нет, врешь, я статский советник, а
не попович, а вот ты так попович!» И потом еще прибавил ему в пику для большей досады: «Да вот, мол, что!» Хотя он отбрил таким образом его кругом, обратив
на него им же приданное название, и хотя выражение «вот, мол, что!» могло быть сильно, но, недовольный сим, он послал еще
на него тайный донос.
— Бедность
не порок, дружище, ну да уж что! Известно, порох,
не мог обиды перенести. Вы чем-нибудь, верно, против него
обиделись и сами
не удержались, — продолжал Никодим Фомич, любезно обращаясь к Раскольникову, — но это вы напрасно: на-и-бла-га-а-ар-р-род-нейший, я вам скажу, человек, но порох, порох! Вспылил, вскипел, сгорел — и нет! И все прошло! И в результате одно только золото сердца! Его и в полку прозвали: «поручик-порох»…
Кнуров (подходит к Ларисе). Лариса Дмитриевна, выслушайте меня и
не обижайтесь! У меня и в помышлении нет вас обидеть. Я только желаю вам добра и счастия, чего вы вполне заслуживаете.
Не угодно ли вам ехать со мной в Париж,
на выставку?