Неточные совпадения
—
Клянусь, — воскликнул Алеша, — брат вам самым искренним образом, самым полным, выразит раскаяние, хотя бы даже на коленях на
той самой площади… Я заставлю его, иначе он мне не брат!
Мало
того,
клянусь вам, что я никогда не буду за вами подслушивать, ни разу и никогда, ни одного письма вашего не прочту, потому что вы правы, а я нет.
Это была
та самая ночь, а может, и
тот самый час, когда Алеша, упав на землю, «исступленно
клялся любить ее во веки веков».
В
тот же день, вечером, бил и чуть не убил отца и
поклялся, что опять приду и убью, при свидетелях…
— Ну, господа, теперь ваш, ваш вполне. И… если б только не все эти мелочи,
то мы бы сейчас же и сговорились. Я опять про мелочи. Я ваш, господа, но,
клянусь, нужно взаимное доверие — ваше ко мне и мое к вам, — иначе мы никогда не покончим. Для вас же говорю. К делу, господа, к делу, и, главное, не ройтесь вы так в душе моей, не терзайте ее пустяками, а спрашивайте одно только дело и факты, и я вас сейчас же удовлетворю. А мелочи к черту!
— Да помилуйте же, господа! Ну, взял пестик… Ну, для чего берут в таких случаях что-нибудь в руку? Я не знаю, для чего. Схватил и побежал. Вот и все. Стыдно, господа, passons, [довольно, право (фр.).] а
то,
клянусь, я перестану рассказывать!
В существенном же явилось одно показание панов, возбудившее необыкновенное любопытство следователей: это именно о
том, как подкупал Митя, в
той комнатке, пана Муссяловича и предлагал ему три тысячи отступного с
тем, что семьсот рублей в руки, а остальные две тысячи триста «завтра же утром в городе», причем
клялся честным словом, объявляя, что здесь, в Мокром, с ним и нет пока таких денег, а что деньги в городе.
Он
поклялся на коленях пред образом и
поклялся памятью отца, как потребовала сама госпожа Красоткина, причем «мужественный» Коля сам расплакался, как шестилетний мальчик, от «чувств», и мать и сын во весь
тот день бросались друг другу в объятия и плакали сотрясаясь.
— Слушай, легкомысленная старуха, — начал, вставая с дивана, Красоткин, — можешь ты мне
поклясться всем, что есть святого в этом мире, и сверх
того чем-нибудь еще, что будешь наблюдать за пузырями в мое отсутствие неустанно? Я ухожу со двора.
Слушай: в снах, и особенно в кошмарах, ну, там от расстройства желудка или чего-нибудь, иногда видит человек такие художественные сны, такую сложную и реальную действительность, такие события или даже целый мир событий, связанный такою интригой, с такими неожиданными подробностями, начиная с высших ваших проявлений до последней пуговицы на манишке, что,
клянусь тебе, Лев Толстой не сочинит, а между
тем видят такие сны иной раз вовсе не сочинители, совсем самые заурядные люди, чиновники, фельетонисты, попы…
В
тот же день вечером он бьет себя по груди, именно по верхней части груди, где эта ладонка, и
клянется брату, что у него есть средство не быть подлецом, но что все-таки он останется подлецом, ибо предвидит, что не воспользуется средством, не хватит силы душевной, не хватит характера.
Господа присяжные,
клянусь вам всем, что есть свято, будь это не отец ему, а посторонний обидчик, он, пробежав по комнатам и удостоверясь, что этой женщины нет в этом доме, он убежал бы стремглав, не сделав сопернику своему никакого вреда, ударил бы, толкнул его, может быть, но и только, ибо ему было не до
того, ему было некогда, ему надо было знать, где она.
Неточные совпадения
Заключали союзы, объявляли войны, мирились,
клялись друг другу в дружбе и верности, когда же лгали,
то прибавляли «да будет мне стыдно» и были наперед уверены, что «стыд глаза не выест».
В Соборе Левин, вместе с другими поднимая руку и повторяя слова протопопа,
клялся самыми страшными клятвами исполнять всё
то, на что надеялся губернатор. Церковная служба всегда имела влияние на Левина, и когда он произносил слова: «целую крест» и оглянулся на толпу этих молодых и старых людей, повторявших
то же самое, он почувствовал себя тронутым.
Она не заставляла меня
клясться в верности, не спрашивала, любил ли я других с
тех пор, как мы расстались…
Я не обращал внимание на ее трепет и смущение, и губы мои коснулись ее нежной щечки; она вздрогнула, но ничего не сказала; мы ехали сзади: никто не видал. Когда мы выбрались на берег,
то все пустились рысью. Княжна удержала свою лошадь; я остался возле нее; видно было, что ее беспокоило мое молчание, но я
поклялся не говорить ни слова — из любопытства. Мне хотелось видеть, как она выпутается из этого затруднительного положения.
Возвратившись в затрапезке из изгнания, она явилась к дедушке, упала ему в ноги и просила возвратить ей милость, ласку и забыть
ту дурь, которая на нее нашла было и которая, она
клялась, уже больше не возвратится.