Неточные совпадения
— Подождите,
милая Катерина Осиповна, я не сказала главного, не сказала окончательного, что решила в эту ночь. Я чувствую, что, может быть, решение
мое ужасно — для меня, но предчувствую, что я уже не переменю его ни
за что, ни
за что, во всю жизнь
мою, так и будет.
Мой милый,
мой добрый,
мой всегдашний и великодушный советник и глубокий сердцеведец и единственный друг
мой, какого я только имею в мире, Иван Федорович, одобряет меня во всем и хвалит
мое решение… Он его знает.
— О, не то счастливо, что я вас покидаю, уж разумеется нет, — как бы поправилась она вдруг с
милою светскою улыбкой, — такой друг, как вы, не может этого подумать; я слишком, напротив, несчастна, что вас лишусь (она вдруг стремительно бросилась к Ивану Федоровичу и, схватив его
за обе руки, с горячим чувством пожала их); но вот что счастливо, это то, что вы сами, лично, в состоянии будете передать теперь в Москве, тетушке и Агаше, все
мое положение, весь теперешний ужас
мой, в полной откровенности с Агашей и щадя
милую тетушку, так, как сами сумеете это сделать.
— Я, брат, уезжая, думал, что имею на всем свете хоть тебя, — с неожиданным чувством проговорил вдруг Иван, — а теперь вижу, что и в твоем сердце мне нет места,
мой милый отшельник. От формулы «все позволено» я не отрекусь, ну и что же,
за это ты от меня отречешься, да, да?
Отцы и учители
мои, — умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, — никогда до сего дня не говорил я, даже и ему,
за что был столь
милым душе
моей лик сего юноши.
Входящим слугам говорил поминутно: «
Милые мои, дорогие,
за что вы мне служите, да и стою ли я того, чтобы служить-то мне?
Там убийцы, разбойники, а ты чего такого успел нагрешить, что себя больше всех обвиняешь?» — «Матушка, кровинушка ты
моя, говорит (стал он такие любезные слова тогда говорить, неожиданные), кровинушка ты
моя милая, радостная, знай, что воистину всякий пред всеми
за всех и
за все виноват.
И вспомнил я тут
моего брата Маркела и слова его пред смертью слугам: «
Милые мои, дорогие,
за что вы мне служите,
за что меня любите, да и стою ли я, чтобы служить-то мне?» — «Да, стою ли», — вскочило мне вдруг в голову.
«Чего же ты плачешь, — говорю ему, — незабвенный ты человек, лучше повеселись
за меня душой,
милый, ибо радостен и светел путь
мой».
Но озарила меня тогда вдруг мысль
моего милого брата, которую слышал от него в детстве
моем: «Стою ли я того и весь-то, чтобы мне другой служил, а чтоб я,
за нищету и темноту его, им помыкал?» И подивился я тогда же, сколь самые простые мысли, воочию ясные, поздно появляются в уме нашем.
— Ах,
милый,
милый Алексей Федорович, тут-то, может быть, самое главное, — вскрикнула госпожа Хохлакова, вдруг заплакав. — Бог видит, что я вам искренно доверяю Lise, и это ничего, что она вас тайком от матери позвала. Но Ивану Федоровичу, вашему брату, простите меня, я не могу доверить дочь
мою с такою легкостью, хотя и продолжаю считать его
за самого рыцарского молодого человека. А представьте, он вдруг и был у Lise, а я этого ничего и не знала.
— Как же это нет-с? Следовало, напротив,
за такие
мои тогдашние слова вам, сыну родителя вашего, меня первым делом в часть представить и выдрать-с… по крайности по мордасам тут же на месте отколотить, а вы, помилуйте-с, напротив, нимало не рассердимшись, тотчас дружелюбно исполняете в точности по
моему весьма глупому слову-с и едете, что было вовсе нелепо-с, ибо вам следовало оставаться, чтобы хранить жизнь родителя… Как же мне было не заключить?
Неточные совпадения
— А как я вспоминаю ваши насмешки! — продолжала княгиня Бетси, находившая особенное удовольствие в следовании
за успехом этой страсти. — Куда это все делось! Вы пойманы,
мой милый.
И как ни белы, как ни прекрасны ее обнаженные руки, как ни красив весь ее полный стан, ее разгоряченное лицо из-за этих черных волос, он найдет еще лучше, как ищет и находит
мой отвратительный, жалкий и
милый муж».
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой муж. Но еще раз merci,
мой друг, что подарила мне день. Наш
милый самовар будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну,
за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
— Я знала, что вы здесь, — сказала она. Я сел возле нее и взял ее
за руку. Давно забытый трепет пробежал по
моим жилам при звуке этого
милого голоса; она посмотрела мне в глаза своими глубокими и спокойными глазами: в них выражалась недоверчивость и что-то похожее на упрек.
Так, полдень
мой настал, и нужно // Мне в том сознаться, вижу я. // Но так и быть: простимся дружно, // О юность легкая
моя! // Благодарю
за наслажденья, //
За грусть,
за милые мученья, //
За шум,
за бури,
за пиры, //
За все,
за все твои дары; // Благодарю тебя. Тобою, // Среди тревог и в тишине, // Я насладился… и вполне; // Довольно! С ясною душою // Пускаюсь ныне в новый путь // От жизни прошлой отдохнуть.