Неточные совпадения
Петр Александрович Миусов, человек насчет денег и буржуазной честности весьма щекотливый, раз, впоследствии, приглядевшись к Алексею, произнес о нем следующий афоризм: «Вот, может быть, единственный человек в мире, которого оставьте вы вдруг одного и без денег на площади незнакомого в миллион жителей
города, и он ни
за что не погибнет и не умрет с голоду и холоду, потому что его мигом накормят, мигом пристроят, а если не пристроят, то он сам мигом пристроится, и это не будет стоить ему никаких усилий и никакого унижения, а пристроившему никакой тягости, а, может быть, напротив, почтут
за удовольствие».
— Те-те-те, вознепщеваху! и прочая галиматья! Непщуйте, отцы, а я пойду. А сына моего Алексея беру отселе родительскою властию моею навсегда. Иван Федорович, почтительнейший сын мой, позвольте вам приказать
за мною следовать! Фон Зон, чего тебе тут оставаться! Приходи сейчас ко мне в
город. У меня весело. Всего верстушка какая-нибудь, вместо постного-то масла подам поросенка с кашей; пообедаем; коньячку поставлю, потом ликерцу; мамуровка есть… Эй, фон Зон, не упускай своего счастия!
Придирался ко мне; да рука у меня была, к тому же весь
город за меня стоял, придраться нельзя было очень-то.
— То есть не то чтоб я таскалась
за ним, попадалась ему поминутно на глаза, мучила его — о нет, я уеду в другой
город, куда хотите, но я всю жизнь, всю жизнь мою буду следить
за ним не уставая.
За полгода до кончины своей, когда уже минуло ему семнадцать лет, повадился он ходить к одному уединенному в нашем
городе человеку, как бы политическому ссыльному, высланному из Москвы в наш
город за вольнодумство.
За два же дня до ее кончины сбежал и проживал где-то в
городе в неизвестных местах.
Да к тому же Митя его даже и
за человека теперь считать не мог, ибо известно было всем и каждому в
городе, что это лишь больная развалина, сохранившая отношения с Грушенькой, так сказать, лишь отеческие, а совсем не на тех основаниях, как прежде, и что это уже давно так, уже почти год как так.
Во всем
городе потом говорили, что он тогда, укатив с Грушенькой в Мокрое, «просадил в одну ночь и следующий
за тем день три тысячи разом и воротился с кутежа без гроша, в чем мать родила».
Николай же Парфенович Нелюдов даже еще
за три дня рассчитывал прибыть в этот вечер к Михаилу Макаровичу, так сказать, нечаянно, чтобы вдруг и коварно поразить его старшую девицу Ольгу Михайловну тем, что ему известен ее секрет, что он знает, что сегодня день ее рождения и что она нарочно пожелала скрыть его от нашего общества, с тем чтобы не созывать
город на танцы.
Все это требовало времени, а потому и отправили часа
за два прежде себя в Мокрое станового Маврикия Маврикиевича Шмерцова, как раз накануне поутру прибывшего в
город за жалованьем.
— Заложил, господа, заложил,
за десять рублей, и что ж дальше? Вот и все, как только воротился в
город с дороги, так и заложил.
Как раз в это лето, в июле месяце, во время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились погостить на недельку в другой уезд,
за семьдесят верст, к одной дальней родственнице, муж которой служил на станции железной дороги (той самой, ближайшей от нашего
города станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя отправился в Москву).
Когда же Смуров робко, выждав время, намекнул о своей догадке насчет собаки Красоткину, тот вдруг ужасно озлился: «Что я
за осел, чтоб искать чужих собак по всему
городу, когда у меня свой Перезвон?
Эта Катя — cette charmante personne, [эта очаровательная особа (фр.).] она разбила все мои надежды: теперь она пойдет
за одним вашим братом в Сибирь, а другой ваш брат поедет
за ней и будет жить в соседнем
городе, и все будут мучить друг друга.
Вдруг он бросил звонок, плюнул, повернул назад и быстро пошел опять совсем на другой, противоположный конец
города, версты
за две от своей квартиры, в один крошечный, скосившийся бревенчатый домик, в котором квартировала Марья Кондратьевна, бывшая соседка Федора Павловича, приходившая к Федору Павловичу на кухню
за супом и которой Смердяков пел тогда свои песни и играл на гитаре.
Мне положительно известно, что собственно в нашем
городе произошло даже несколько серьезных семейных ссор из-за Мити.
Дело в том, что хоть московский врач и брал
за визиты не менее двадцати пяти рублей, но все же некоторые в нашем
городе обрадовались случаю его приезда, не пожалели денег и кинулись к нему
за советами.